Глава VII
ЛЮДИ ИЗ «ПЛАСТИКА»
Первого июня, в праздник, они перебрались в «Плющ». За Бобом Лоусоном каждое утро приходила служебная машина, чтобы отвезти его в правление, но Боб в дороге занимался документами и диктовал письма, поэтому Полю места в машине не предлагал. Поль с Дженнифер ехали или шли пешком на станцию и садились в поезд. Дорога занимала сорок минут. Поль читал «Файненшел Таймс» и «Таймс», Дженнифер листала женские журналы. Элис оставалась дома одна.
Строчила шторы, натирала полы, открыла счета у местных торговцев. Дважды ее приглашали на чай, но первый раз она перепутала время и явилась, когда гости уже расходились, а в другой — только слушала местные сплетни, не произнеся и десяти слов. Сплетни были не по ее части. Вернувшись домой, зареклась на будущее.
В тот день она перекладывала старые фотографии в шкатулке, стоявшей в гостиной на груде еще не разобранных вещей. Сидела на полу, поджав ноги, разложив фотографии вокруг. Грудная Дженнифер, ползущая по газону из дома под Кройдоном, где они жили, когда Поль еще был коммивояжером, Дженнифер — ангел в школьной пантомиме, Поль и она на банкете фирмы двенадцать лет назад, когда Поль только перешел в «Тимбэлс пластик». Сэр Джеффри Пиллинг, бывший коммерческим директором до того, как у фирмы возникли финансовые проблемы и Бобу Лоусону поручили ее реорганизацию, танцевал с нею дважды. Полю он сказал: «Желаю удачи вам, Вэйн, и вашей прелестной молодой жене. Вы прекрасная пара».
— Прелестной, — вздохнула Элис. В те годы это звучало как песня. Она вспоминала их как лучшую пору своей жизни, те годы, когда она уже пришла в себя после гибели Энтони и была очарована красавцем Полем, когда была хороша собой и по-настоящему счастлива. Родителям ее Поль не нравился, мать ворчала, что можно было найти кого-нибудь получше, но она не обращала внимания. Но «прекрасная пара» была давно в прошлом. «Я хороша», — заявила она себе и повторила это как заклинание, пока не вошла в ванную, где зеркало уличило ее во лжи. Бледное усталое лицо, еще хорошей формы, с тонкими чертами, но с заметной сединой в волосах и напряженным выражением глаз, явно нельзя было назвать красивым. Разорвала фотографию с банкета на четыре части, немного поплакала, а потом все четыре куска осторожно наклеила на картонку. После этой уступки сентиментальности снова стала практичной женщиной. Накрасилась, надела даже слишком элегантное платье и отправилась за покупками.
