Руководители лагеря с одобрительной улыбкой наблюдали за поведением юноши. Они тоже заинтересовались — а ну, как подготовлен юный отпрыск рода Хергиани? Еще один из них, влюбленный в вершины...
Максиме улыбнулся в усы:
— Ну-ка, ты, размазня, давай беги. Беги да гляди не сверни себе шею...
Михаил легко, свободным пружинистым бегом пересек площадку у подножия скал. Он успел заметить, что старший тренер засек на ручных часах время. Это еще более его раззадорило. Он бежал, не обходя отвесных склонов: сокращал путь, стремясь выиграть во времени. Ему казалось, что чем короче и круче изберет он путь, тем лучшее впечатление произведет на тренеров. Сейчас ему пригодились все те приемы и правила восхождения, которым обучали его Бекну и Бесарион, чтобы быстрее и как можно ловчее одолеть высоту. Вот уже остался один пробег — один небольшой склон. Почему-то этот последний отрезок показался ему легко преодолимым. Успокоенный, он с уверенностью поднимался, однако склон оказался обманчивым и неожиданно стал осыпаться под ногами. Михаил топтался на месте, но вверх идти не смог. Оползла вершина, с грохотом сыпались земля и скальные обломки. Михаил, обескураженный и растерянный, едва успел отскочить в сторону.
Между ним и старшими, наблюдавшими за этим пробным восхождением, повисла туча пыли. Михаил никого не мог видеть и не слышал голосов. Но ему казалось, что они там, поглядывая на часы, смеются, ну прямо покатываются со смеху... И вспомнилась ему история жеребенка, который бежал впереди матери.
— Многое что вспоминается мне из детства... В Англии, когда я повис на одной руке на утесе, подобно Веткилу, мне вдруг привиделся огромный камень — саджилдао, лежавший во дворе храма. Мы, ребята, собирались там чуть не каждый день. Прибегали с утра раннего, окружали камень и поочередно вступали с ним и единоборство: вцепившись пальцами, пытались поднять — кто выше. Поднимали сперва правой рукой, потом левой, часто выигрывал левша, и победителю страшно завидовали.
Во дворе храма постоянно стоял гомон, звенели ребячьи голоса. Те, кто еще не дорос до того, чтобы поднимать саджилдао, соревновались неподалеку в метании камней, совсем маленькие играли в рик-тапела, чиликаджохи и другие игры. Для всех хватало здесь развлечений — старшие рассаживались на длинных скамьях, установленных вдоль стены Пилиани, в лапаро, и степенно, неторопливо беседовали о житье-бытье, о том о сем, о заботах деревни. Каждый из собеседников обязан был говорить правду, и только правду, и притом свои личные интересы подчинять интересам всей общины.
