Даже после того, как налоговый кодекс уже вступил в силу, я не прекращал думать о том, как будет работать пункт про частный арбитраж. Этот пункт можно было трактовать и так, что бизнес при разбирательстве с государством сам определяет конкретный состав суда, который будет рассматривать дело. То есть создается не третейский суд ad hoc, а разбирательство проходит в уже существующем арбитражном суде. Фактически третейский суд исчез, а он-то изначально и составлял основу реформы! Мне даже приснился сон, что какая-то компания злостно не заплатила много налогов, а государство начало судиться с ней в созданном ею арбитражном суде. Я пришел на работу и говорю своей сотруднице, доктору юриспруденции, что надо срочно придумывать, как будет происходить процедура арбитража ad hoc.
Но я действовал слишком медленно. Некоторые бизнесмены почувствовали ошибку: одна довольно крупная компания устроила разбирательство по мелкому вопросу, чтобы создать прецедент. То есть она недоплатила какой-то небольшой налог, чтобы впоследствии сделать то же самое с уже более крупной суммой. К тому времени Жвания умер, премьером был Ногаидели, а министром финансов стал Валерий Чечелашвили, который работал до этого на дипломатической службе[198] и был очень осторожным человеком. Как недавно назначенный он очень боялся, как бы чего не вышло. Соответствующая поправка в налоговый кодекс была срочно внесена, парламент ее принял, президент подписал, и частный арбитраж был отменен. Это вызвало, конечно, очень негативную реакцию. Мы плохо объяснили, что, собственно говоря, произошло. До сих пор среди бизнесменов витает миф, что они всегда имели подобное право, а нынешняя власть его отменила. А ведь власть сама это придумала и потом сама же отменила.
Большая неудача была связана и с налогом на имущество физических лиц.
В группе по проведению налоговой реформы был общий настрой: все должны платить налог на имущество – это консолидирует, превращает народные массы в общество налогоплательщиков. Все имеют имущество, все платят налог. Но уже на стадии обсуждения стало очевидно, что такую идею провести не удастся – каким бы этот налог ни был. Концепция реформаторов в целом вызвала ожесточенное сопротивление в парламенте. Парламентарии апеллировали к гипотетическим ситуациям. Например, у некоего заслуженного профессора сейчас доходов нет, но есть квартира, которая стоит 100–200 тысяч долларов, как же он сможет платить налог на имущество? Несмотря на то что логика подсказывает, что в таком случае правильнее будет продать квартиру, купить меньшую и жить на оставшиеся деньги, членам парламента удалось уговорить президента. Бендукидзе и его сторонникам пока изменить это не удалось:
