Нет, понятное дело, что весь состав экспедиции не броситься на поиски золота, да только могут возникнуть сложности с будущими шахтерами угольных шахт.
— Спрячь покуда. Коли еще намоете, у себя придержи, как будет уходить конвой обратно, тогда и подумаем. Уголь вперед золота тут потребен. Вот как шахту наладим, тогда и золота накопаем. Пока места примечай, да другое приглядывай. Железа бы еще хорошо, меди, да ты сам все знаешь!
Федот покивал, бережно заворачивая золотинку в тряпицу. Нет, надо уходить отсюда. Октябрь уж на дворе, говорят, ноябрьские шторма самые страшные, а у нас топлива практически нет.
В разделе «Заказов» исправил цифру на три сотни человек, добавив три сотни тонн провианта и две сотни тонн оборудования. Оглядев воды пролива, с постоянно высовывающимися между волн любопытными головами тюленей, провианта уменьшил до двухсот тонн — рыбы в заливе было жуть как много, она разве что сама в лодку не прыгала. А на равнине, как это ни странно, водились грибы, и как утверждали местные, в больших количествах. Скрепя сердце, снизил провиант до ста пятидесяти тонн. Транспорты у нас не резиновые. Даже если за два года построят еще два ледовых транспорта на Соломбальской верфи, все одно будет, чем их загрузить.
По плану строительства сейчас там строили два транспорта, и еще две канонерки строил Вавчуг. Этот заказ был уже оплачен. Но вот дальше в планах стоял еще один ледокол с транспортом и канонерки, на которые заработать должна была вице-империя — а это двести килограмм золота.
На ежевечернем совещании поставил вопрос ребром, или идем, или зимуем. Как выяснилось, поставил зря, так как ждали только меня. Утром, огласив тишину ревом гудка и одиночными выстрелами канонерок, провожающих выстроившийся на высоком берегу наряд форта, экспедиция продолжила путь, врубаясь в высокие валы, катящиеся по морю.
Погода портилась. Ветер свистел в снастях, ледяным дыханием выдувая желание шевелиться. Участились травмы на снастях — команды расслабились после долгой стоянки. Зато за сутки мы отмахивали по две сотни километров, идя на юг вдоль берега.
Описывать северное приморье, дело бесперспективное. Как глухому описывать Моцарта на пальцах. Надо самому видеть серые волны, разбивающиеся о каменные стены берегов и взлетающие пенными фонтанами на многие метры вверх. Навстречу волнам со скал летят струи водопадов множества ручьев. В этом водяном тумане летает туча птиц. На камнях берега, порой почти вертикальных, лежат туши морской живности и над всем этим грозно гудят ветра и бегут низкие облака.
