Конца и края проливу видно не было. Корабли шли на малом ходу, делая едва ли 5 километров в час по генеральному курсу. Пошел писать дневник.
… Вспомнив про Маннергейма, захотелось отметить наши достижения на поприще обучения и внедрений. Первый выпуск Московской академии прошел пышно, но особого толку не имел — это были наши первые, именитые, блины. Зато наборы последних двух лет подавали большие надежды, по крайней мере, лаборатории академий ремонтировали ежегодно, что косвенно указывало на повышенную любознательность студентов. Отбор самородков по стране, путем проведения всяческих конкурсов, и вручения премий, выявил кроме людей, еще и идеи. Народ увлекся не только поисками руд, но и предложениями по усовершенствованиям жизни, за которые платили не менее щедро, правда, и пороли не реже, чем за «пустышки» руд. Фактории, включающие в себя образованного учителя, способного отличить зерна от плевел, стали центрами, куда народ шел со своими идеями и предложениями. Удачная была идея.
Некоторые трактаты, выходящие из стен академий, читал с интересом — идеи поднимались интересные и своевременные. Трактаты по химии, глубоко изучающие то, что мы с мастерами впопыхах «нахимичили» — вызывали оторопь, вот уж действительно, научный подход. Даже трактат по азотной кислоте читал с интересом, вроде, все знаю, но куда там — вот как они определили, что концентрированная азотная кислота реагирует сама с собой? А их выводы! Мне даже неудобно за свою серость становилось. Усугублялось неудобство разнобоем в обозначениях реакций — часть символов переняли из моих работ, но многие ученые пользовались своими значками. Дикая помесь понятного и непонятного топила результаты трудов в их форме для подобных мне неучей — хотя, профессора как-то между собой разбирались. Радовало только бирка на многих трактатах «только для государя», что можно было перевести как «совершенно секретно, монарх сам укажет, кому можно читать» — так что, «разбирающиеся» были, в большинстве, лояльны России, предпочитая интересные исследования всемирной славе. На этот момент обратил внимание Петра — успешный ученый без славы, как девушка без красивого платья, хуже она без него не станет, а вот лучше стать может. Судя по всему, монарх принял к сведению мои поправки, и для «нужных» людей организовывали пышные чествования с государевой благосклонностью. Порекомендовал даже «вручать» таким людям наши не стратегические изобретения, будет, чем оправдывать почести для отмеченных исследователей. Пусть еще больше воодушевятся, и двигают науку дальше.
