Из головы Гирра не выходили слова Аввы: «Силой или хитростью — но одолей!» Гирр много думал и повторял время от времени про себя: «Хитростью…» Отправляясь в поход, он велел Фруту и Соллу захватить две корзины черных камней.
Любознательный Фрут внимательно наблюдал, как великий вождь целый день возился у костра, что-то вырезал из сырой шкуры костяным ножом, затем высушивал вырезанный лоскут на раскаленных камнях. Наконец юноша понял: великий вождь сделал щит, который, закрывая грудь и живот, плотно облегал тело. Этот щит Гирр привязал к перекинутым через плечи сыромятным ремням, а поверх щита набросил легкую шкуру козы. Затем великий вождь послал Солла разыскать Груна.
— Грун слушает, — предстал сын перед отцом.
Вождь лесного племени подробно и терпеливо объяснил ему задуманное.
Грун сомневался в успехе, но заверил, что сделает все, как требует отец.
С вечера Грун, Фрут и Солл спустились со Скалы и ушли в лес, а ночью приволокли трех пленных людоедов, подняли их на веревках и бросили к ногам великого вождя. Гирр указал на одного из пленных и приказал:
— Солл, развяжи его.
«Неужели сын Агу знает язык людоедов?» — удивился Солл. Он выдернул изо рта врага кусок старой шкуры, развязал ему ноги и руки. В тот же миг людоед выхватил нож из-за пояса Гирра и ударил великого вождя в грудь. Нож сломался, не причинив вреда белотелому вождю. Грун, стоявший рядом, скрутил ремнем руки темнокожего. Пленный что-то сказал своим сородичам, и с этого момента людоеды не спускали глаз с Гирра. В их взглядах таился не то страх, не то удивление.
Сын Агу на виду у пленных вынул из-под набедренной шкуры два плоских камня, выбил искру и развел костер. Людоеды в ужасе округлили глаза, сквозь смуглую кожу на их лицах проступила бледность. Обезумев от страха перед белотелым великаном, которого не берет нож и который достает огонь из камня, пленники дрожали всем телом и жались друг к другу.
Грун недалеко от людоедов насыпал кучу черных камней и перенес в кучу горящие угли из костра, что развел Гирр. Через малое время людоеды увидели, что камни начали гореть, испуская сильный жар. Ужас настолько пронял темнокожих, что под ними образовались лужи.
Гирр с отвращением взглянул на пленников и сказал, выразительно махнув рукой:
— Убрать со Скалы и отпустить.
Этот жест понятен людям всех племен. Пленные ждали чего-то более страшного, чем смерть, и обреченно размякли, когда им завязывали глаза и куда-то волокли. В какой-то момент им показалось даже, что они летят по воздуху. Опомнились пленники в лесу, свободные от веревок, наглазных повязок и кляпов. Перед ними стояли трое белотелых. Один из них, сжигающий камни, жестом указал темнокожим, что они могут уйти, и белотелые исчезли в ночной темноте, будто их и не было. Людоеды стояли не двигаясь, затем стали ощупывать друг друга, не веря глазам, что остались невредимы. Только богов не поражает нож в руках темнокожего, только боги могут доставать огонь из камня, сжигать камни, летать по воздуху и дарить свободу побежденным врагам. Только боги не боятся темнокожих. Они могут снова взять их в плен и убить…
