Я протёр стёкла рукавом рубашки и снова приставил бинокль к глазам.
Рядом со щенком уже стояла волчица. Она загородила щенка и поглядела на меня. Её глаза вонзились в мой бинокль.
- Учуяла, - сказал Митрохин, наблюдая за волками в свою старенькую подзорную трубу, которую всегда носил с собой в кармане.
Волчонок валялся по земле, дурачился. Волчица рыкнула на него.
Он сразу сел на хвост, поднял уши и уставился на меня.
- Что она ему сказала? - спросил я.
- "Гляди в оба!" - ответил Митрохин.
3
Собаку свою, большого, косматого и доброго зверя, Митрохин называл Зорро.
- Защитник заповедника! - говорил он про него.
И действительно, Зорро отважно сражался против волков, когда они стали тревожить заповедник.
На теле защитника заповедника остались глубокие рубцы и шрамы, полученные в схватках с вожаком стаи.
Митрохин уважал Зорро.
И Зорро всегда шёл с ним рядом: и в лес, и в правление заповедника.
Даже директор разрешил Митрохину входить в его кабинет вместе с Зорро.
И пока Митрохин толковал с директором, никто не мог войти в кабинет, потому что у порога лежал защитник заповедника.
Он никогда не подавал голоса напрасно и был уверен в себе и в других.
Его душа была создана для больших и сильных чувств. Поэтому и в голосе Зорро слышались только радость или гнев.
И вдруг Зорро потерял спокойствие, стал суетливым, что так не шло к нему.
И какие-то новые ноты послышались в его голосе. Он как будто был чем-то смущён, растерян...
Зорро убегал в лес, возвращался, снова исчезал... И даже скулил под окнами.
Жена Митрохина сказала:
- Житья нету! Спать не могу из-за него...
И Митрохин посадил Зорро на цепь.
Зорро успокоился, как будто цепь снимала с него ответственность за то, что происходило в лесу.
4
А в лесу шла тайная охота, незаконная, неразрешённая.
Митрохин случайно увидел следы, нашёл один капкан, другой, сорвал сетку и страшно разволновался.
Сейчас же спустил с цепи Зорро.
Но это не помогло, потому что охотник был неуловимый.
И становился всё смелее и смелее, выхватывал из заповедника самых дорогих и редких зверей.
Однажды раздался страшный удар в ворота, и в калитку вломился наш Мишка с обрывком цепи на шее.
Значит, хотели его взять живьём и как-то изловчились накинуть ему цепь на шею.
Цепь он оборвал, но обида осталась.
И пришёл он к Митрохину как бы с челобитной, чтобы его и от цепи, и от обидчика избавили.
Насилу совладал с грозным просителем Митрохин. Но цепь снял.
