– Братская могила там. Свежая. Мы сюда вообще зачем повернули? Колонну пленных встретили, десятка три там было, все с голубыми петлицами. Немцев десяток было, с голыми руками на них не кинешься же, пошли по следам и наткнулись на аэродром, – пояснил мне Иванов.
– Понятно.
– Семенов, что там? – крикнул сержант вглубь склада.
– Сейчас заканчиваем, – прилетело в ответ.
– Я пойду в казарму схожу, я там вроде удочки видел.
– Рыбу ловить? – понимающе кивнул он.
– Да.
Оставив Витю у склада, он уже ушел под командование сержанта и сейчас «бдел» у штаба.
В казарме я достал две удочки и срезал с них леску с поплавком, грузилом, и крючком. Удилища можно и другие сделать, главное чтобы снасти были. Меня удивило, что леска была не капроновая мне, а из шелка, даже непривычно как-то.
Намотав их на щепку и убрав в вещмешок, я направился в полуразрушенную от близкого взрыва бомбы столовую, мне пришла в голову мысль разузнать там на счет продовольствия, но я опоздал в столовой уже были парни сержанта Иванова.
– Привет ребята.
– И тебе не хворать, – приветливо кивнув, ответил один из них, рябой боец с немецкой винтовкой мотоциклиста на плече.
– Где тут соль можно взять?
– Вон там солонки, бери.
И действительно взяв полную солонку, я завернул ее в обрывок газеты и сунул в вещмешок.
– Ребята, там шум двигателей слышно, товарищ сержант приказал уходить в лес, – вбежал в столовую один из бойцов с моей берданкой в руках.
– Уходим, – скомандовал рябой, и мы побежали к лесу.
Мы уже скрылись в лесу, как на аэродром выехало три машины. Одна легковая и две грузовых. У сержанта был свой бинокль, где-то добыл, я же рассматривал их в свой, встав чуть в глубине леса, чтобы нас не заметили с аэродрома.
– Технари, – коротко проинформировал я их, продолжая рассматривать немцев.
Машины остановились у единственного уцелевшего МиГ-1, который я даже не догадался сжечь. Немцы высыпавшись из кузовов облепили пострадавшую машину, и стали ее осматривать.
– Уходим, не по зубам они нам, – вздохнув, приказал Иванов.
В это время пяток немцев отделились от основной группы и направились к зданиям штаба и склада. Остальные стали разбирать истребитель, и подготавливать его к перевозке.
– Может «возьмем» этих? – спросил я, сам не ожидая от себя такого.
Опустив бинокль, я задумался. В последнее время, после попадания сюда, и поляков, я был как бы в прострации, то есть ходил делал все как во сне. А сейчас эта пелена как бы спала с моих глаз, и я понял что хочу жить, просто жить. Вернувшиеся краски вокруг, воздух с примесями горевшей техники и бойцы стоящие рядом, которые с любопытством разглядывали немцев, и о чем-то говоривший сержант, дали мне понять что я «вернулся». Я. Тот настоящий, песенник, балагур, и бабник. Который может пойти на что угодно.
