Вскоре все стояли на коленях и молились Шалиани. Все лица были обращены туда, где ястребиным гнездом среди мохнатых елей, густо облепивших вершину горы, виднелся монастырь. Внизу, под горой, бесился в своем каменном ложе седой Ингур.
Нам, детям, позволяли молиться без слов. Брат Ермолай и я стояли на коленях рядом с отцом. Взрослые что-то шептали про себя; причем почти все говорили одно: «Наш Шалиани, наш Шалиани...»
Шалиани, Льягурка, Квирик, Юлита — это боги. Им все молятся, чего-то у них просят. Но почему говорят «наш Шалиани» и отдают ему предпочтение, я не знал. Как-то попробовал спросить об этом у Ермолая, но он ответил, что этого никто не знает, а если поинтересоваться у взрослых, то немедленно же получишь подзатыльник. Я не решался нажить лишний подзатыльник. Сегодня же можно было не бояться этого, отец мне все расскажет, учитывая, мое горе.
— Почему все говорят, что Шалиани наш? — спросил я, дернув отца за рукав старой чохи.
— Почему наш? Дело тут в одной из икон святого Льягурки, которая находится теперь в церкви Квирика и Юлиты... Когда-то, в глубокую старину, один сван, по имени Шалиани, был на заработках у царя Имеретин. Царь объявил, что даст любую награду тому, кто выкосит за один день без отдыха весь Гегутский луг. Эта работа была невыполнима для одного человека. Обычно этот луг косили сто косарей за десять дней. Шалиани же выкосил луг за один день без отдыха. В награду он попросил у царя чудотворную икону Квирика и Юлиты. Царю пришлось выполнить свое обещание...
— А дедушка говорит, что цари всегда врут, они обманщики, — перебил я отца.
— Ха-ха-ха! — разразился отец звонким смехом. — Цари в жизни, конечно, врут и обманывают, но в наших сказках они справедливы, даже очень справедливы.
«Му-у-у», — замычал Балду и ускорил шаги. Уши его стояли топориком, он высоко поднял рогатую голову.
— Что случилось? Держите быка! — пронзительно закричала какая-то женщина. — Держите, иначе он упадет в обрыв!
— Слава нашему Шалиани, он принимает жертву! Балду это почувствовал, — и дедушка, встав на колени, стал креститься.
Остальные последовали его примеру.
Пришлось и нам с отцом опуститься на колени. Балду же быстрее обычного пошел дальше один. Отец недовольно проворчал:
— Ничего он не почувствовал. Впереди идет скот, вот он и взволновался.
Пока мы молились, Балду ушел далеко вперед, нам с отцом пришлось долго догонять его.
Дорога проходила по еловому лесу. Деревья были столь высоки и густы, что свет с трудом проникал в лес.
