— Они, проклятые собаки, способны даже похороны превратить в пиршество. Ишь, как смеются, — проворчал дедушка.
И действительно, из темноты раздался приглушенный смех. Вскоре показалась высокая, худая фигура Габо. Он вел под руку сильно захмелевшего попа. За ними шествовало еще несколько человек; очевидно, это были дьякон и другие духовные лица. Один из них нес мешок с подарками.
— Ты очень устал, очень устал!.. Темные люди не знают, как трудно целый день разговаривать с богом. Как трудно уговаривать его, — напевал громовым голосом Габо попу.
Поп прижался к нему своим жирненьким телом и мелкими шажками продвигался за Габо.
— А мертвец-то старый был. Очень старый, грехов много-много, попробуй пошли его в рай. Это может сделать только наш Захэар, только Захэар, и больше никто другой!.. Кланяемся тебе в ноги, низко кланяемся, ты наш спаситель!
— Ничего, я все могу, все могу, — соглашался Захэар. — Ваше дело... ваше дело... умирать и больше ничего, остальное я сделаю... всех в рай провожу, всех... всех мулаховцев. А остальные пусть в ад идут, там тоже неплохо, я знаю, неплохо.
Медленно, покачиваясь, проползла мимо нас эта пьяненькая компания. Все проводили ее сдержанным молчанием.
— Да, трудно, конечно, попу тащить так много денег, полученных от родственников несчастного, — прошептал Теупанэ.
— Идем домой, — вдруг Сердито произнес дедушка и привстал, опираясь на муджвру.
Мы встали и пошли искать тетю Федосию. Кладбище уже окутала плотная темнота. Кое-где поблескивали огоньки свечей. Они колебались от движения людей и ветерка. Лица людей при тусклом освещении свечей перестали быть похожими на себя. У дедушки резче очертился нос, а борода потеряла свои очертания. У Теупанэ перестали слезиться глаза, они только блестели при мерцании свечей.
Тетя ждала нас у каменной ограды, держа в руках кулек, из которого выглядывал кабэаб. Родственникам покойного, не сумевшим быть на похоронах, полагалось посылать домой угощение. В этот же кулек мы с дедушкой положили недоеденные нами лепешки.
Из-за острых хребтов выплыла молодая луна. Казалось, она разглядывала землю, повернув к ней голову. Нежный свет луны голубил снеговые горы, т окружавшие нас плотным кольцом. Холодный вечер-,ний ветерок пробирался сквозь одежду. Хотелось скорее домой, к очагу.
В начале нашей улицы мы сделали последнюю остановку. Всем четверым нашлось по камню для отдыха.
— Эх, много я хоронил людей на своем веку, и меня скоро возьмет земля! — вздохнул дедушка. — Только бы не этот поп-пьяница провожал меня в последний путь... проклятый!
