— Значит, говорят, поздно? — спросил он зловещим голосом. — Ну, это я еще выясню, кто пацанов таким способом отшивает. А сейчас пошли!
Дальше все было нереально. Митька куда-то шел по винтовым, закрученным в узкую спираль лестницам, что-то говорил, что-то отвечал, — все, как во сне.
И только один разговор запомнился ему ярко и четко: седой сутулый человек в легком белом костюме и резиновых шлепанцах положил ему на плечо длинную загорелую руку и спросил:
— Так, значит, ты уже занимался плаваньем, не новичок. И на время, разумеется, плавал?
«Вот оно, — подумал Митька и весь съежился, — теперь и не примут, узнают, что не плавал, и не примут, попрут как миленького».
Сердце у него упало. Он поглядел в темные, удивительно молодые на морщинистом лице глаза тренера, и губы сами по себе прошептали:
— Плавал.
— За сколько же ты сотку ходишь?
Перед Митькиными глазами мгновенно встала выученная давно на зубок доска с таблицами, висевшая в вестибюле бассейна. Справа — таблица рекордов, слева написано, за какое время надо проплыть разные дистанции на первый, второй, третий разряды.
— Одна минута семнадцать секунд, — сказал Митька и тут же ужаснулся своему неслыханному нахальству — это время было лучше третьего разряда для взрослых.
Но было уже поздно, сказанного не воротишь. Тут уж или признаваться, каяться, или гнуть свое.
— Ну? Молодец! — сказал тренер. — Тогда зачислим тебя в группу разрядников.
Коля подозрительно поглядел на Митькины полыхающие огнем уши и незаметно ущипнул его за руку.
А тренер продолжал:
— Послезавтра у нас соревнования на первенство гороно. Открытие сезона. Будешь выступать.
— Он же больше месяца не тренировался, Анатолий Иваныч. И вообще… так сразу… — запротестовал Коля.
— Ничего страшного. Как проплывет — так и ладно. Если за одну семнадцать ходил, то в третий-то разряд уложится всяко, — ответил тренер, — а у меня в команде младших мальчиков человека не хватает, баранку поставят. Так что лучше уж какой ни на есть результат, чем никакого. Ты меня, братец, прямо скажем, выручил. Не забудь справку от врача.
И он пританцовывающей походкой ушел по своим важным тренерским делам.
По улице шли молча. Потом Коля сказал:
— Ну, гляди, Митька! Я за тебя поручился. Теперь хоть лопни, а слово держи. Приду за тебя болеть.
Коля вскочил на трамвай и укатил.
