Но вдруг оживился:
— Слушай, Серега, а что если с Оськой поменяться, а? Как ты думаешь, согласится?
— А точно! Попробуй. Он, по-моему, не больно-то хотел, что-то такое про уроки испанского языка бормотал, его какая-то старуха учит, какая-то бывшая графиня.
— Правда?!
— Ей-богу! Графиня или даже княгиня, сам слышал.
— Да шут с ней, пусть хоть королева, я не о том. Значит, говоришь, он не больно-то… Вот чудак. Ну, я с ним поговорю, может, и согласится. Я его крепко попрошу. Я бы Надьку попросил, да та — знаешь, какая она непреклонная. Разговаривать со мной не хочет, как погляжу — отворачивается.
Но просить Оську ни о чем не пришлось.
Таня выздоровела. Никакой у нее оказался не бронхит, а просто простудилась — полежала три денька и выздоровела.
Но Митьке от этого лучше не стало.
А даже хуже.
Пока она болела, хоть надежда была, что вместо Оськи удастся домой к ней прийти, задание принести, а уж из дома она бы его не выгнала, это точно.
А так, вместо надежды — горе.
Потому что, когда Митька подошел к Тане и забормотал с опущенными глазами жалобные какие-то, примирительные слова, она поглядела сквозь него, будто он не из мяса и костей, а сплошь стеклянный, и молча прошла мимо, с Надей под ручку.
— Ну и пожалуйста! И не надо! Тоже мне, принцесса Турандот! — крикнул ей вслед Митька и тут же застыдился своих глупых слов, и тут же придумал другие — умные, достойные и убедительные, но… но, как всякому известно, такие слова приходят в голову в ту пору, когда они уже бесполезны. Можно повторять их тысячу раз, а что толку?
Из-за всей этой истории Митька и про бассейн позабыл.
Но когда вспомнил, сделалось совсем невмоготу и Анатолий-Иванычев приказ он сразу нарушил.
Прошел тайком в бассейн, забрался на трибуны, в уголок, и стал оттуда глядеть, как тренируются какие-то взрослые девчонки.
Упоительно пахло хлоркой.
Митька не понимал, почему люди не любят этого запаха. Когда он слышал этот запах, перед глазами сразу начинала колыхаться зеленоватая вода, слышались гулкие всплески, крики, свистки — ощущалась непередаваемо радостная атмосфера бассейна.
Митька глядел, как стремительно несутся по дорожкам в пене, как в кружевах, девчонки, и ему хотелось реветь.
И тут его увидел Анатолий Иванович.
Митька спрятался было за бортик трибуны, но Анатолий Иванович закричал:
— Вижу! Не прячься. Погоди минутку, я сейчас к тебе поднимусь.
Он пришел, весело улыбаясь, а Митька глядел на него, как кролик на удава, все ждал каких-то непоправимых слов. Но таких слов сказано не было.
