Серега и Стас мгновенно выхватили пистолеты:
— Назад!
Синхронно щелкнули спущенные предохранители. Соловьев целился в Арнаутова, Скрябин держал на прицеле оперов-уэсбэшников, которые замерли с таким растерянным видом, что сразу стало понятно: к подобному повороту событий они не были подготовлены даже в глубокой теории.
Шилов нашел таксофон, подходы к которому просматривались во все стороны, и позвонил, используя только что купленную карточку:
— Карташова мне! Иваныч, ты? Меня накрыли, я ухожу в бега. Серьезно… У меня девушка на квартире. Если сможешь, прикрой ее. Еще не знаю, свяжусь… Помнишь наш разговор? Меня подставил свой, и он — опер. Причем хороший. Все!
Дав отбой, Шилов хотел набрать еще один номер, но увидел, как к нему направляется сержант-постовой. Что ему надо? Решил просто посмотреть документы? Или уже дали ориентировку и сержант его опознал? Нет, тогда бы он не шел так беспечно. Вообще не стал бы подходить один, встал бы за углом и по рации вызвал подмогу. Здесь, по соседству с Московским вокзалом, помощь не заставит себя долго ждать, так что проявлять личный героизм, в одиночку задерживая опасного преступника, нужды нет.
Может, ему просто надо позвонить? Вообще-то, у всех постовых давно появились мобильные телефоны, так что если этот сержант идет звонить, он или слишком честный, или тоже оборотень. Или ни то, ни другое, а просто сдох аккумулятор в мобильнике.
Шилов забрал карточку, повернулся к сержанту спиной и стал уходить.
Не то, чтобы он ждал окрика: «Стой!» и звука передернутого затвора, но… Не выдержал, оглянулся.
Сержант, не проявляя к Шилову интереса, снял таксофонную трубку и начал набирать номер.
Роман остановился и закурил. Оборотень, говорите? Ну-ну!
В жизни на нелегальном положении есть миллион минусов. Но есть и достоинства. Так что поборемся. Зная, как работает система, он сможет прятаться в пятимиллионном городе очень долго.
Столько, сколько потребуется, чтобы установить, кто есть кто на самом деле.
— У вас что, совсем башню снесло? — Арнаутов двинулся на Соловьева. — Да я вас, говнюки, по стенке размажу!
— Назад! — Соловьев взвел курок.
— Ты в кого стволом тычешь? — Арнаутов выхватил свой пистолет; вслед за ним достали оружие и опера-уэсбэшники. — Ну, давай, жми!
Федоров обмяк в кресле и незаметно схватился за сердце.
Пятеро человек целились друг в друга. Никто не хотел начать первым. Но каждый был готов, как только прозвучит первый выстрел, или даже если только покажется, что он сейчас прозвучит, разрядить магазин. И понимал, что стоять и целиться до бесконечности невозможно. У кого-то первого обязательно сдадут нервы, и тогда он или опустит оружие, или…
