Он хотел было снова высказать ей свои подозрения, но остановился.
«К чему? И без того ей тяжело. Зачем лишние страдания…» — подумал он.
Слезы душили его.
— Оставим это… Все равно поздно!.. — проговорила Елена. — Ведь вы простили меня и не бросите в меня камнем?.. Не скажете, что я… я… продала себя за богатство.
Она не могла дальше продолжать и зарыдала. Венецкий и сам не выдержал. Он взял ее руку и осыпал ее поцелуями, смачивая ее в то же время слезами.
Незаметно протекали минуты, а они сидели тихо, утешая друг друга, как два больные, приговоренные к смерти. Им было так хорошо вдвоем, что они не слыхали, как у дверей старик уже несколько раз покашливал. Наконец кашель раздался сильный. Они оба услыхали и грустно взглянули друг на друга.
— Пора! — проговорил Венецкий. — Прощайте же, моя ненаглядная… Прощайте!..
Он обнял Елену и порывисто прильнул губами к ее губам. Она не противилась. Она забыла обо всем и помнила только, что около нее любимый человек.
— Я не могу вас не видеть… — шепнула она. — Хоть изредка…
А кашель за дверями делался назойливее.
Когда старик осторожно отворил двери и вошел в кабинет, то увидал обоих молодых людей с заплаканными глазами.
Он как-то сердито крякнул и проговорил:
— Ну, Алексеи Алексеевич, я думаю, пора и к начальству, а то тебе достанется, нынче время военное.
Венецкий пожал руку любимой женщины и подошел к старику.
— Смотри, меня не забывай… захаживай, только, братец, захаживай рано утром, чтобы нам никто не мешал, а мы будем с тобою войну вести с турками… Ну, прощай. Будь здоров, родной мой! — проговорил генерал, крепко прижимая к своей груди Венецкого.
Венецкий быстро вышел из кабинета.
Оставшись вдвоем с Еленой, старик всячески пробовал развлекать свою «девочку». Он рассказывал ей план кампании, усадив ее рядом с собой, и заставил следить за движениями корпусов. Елена знала слабость отца и не раз исполняла должность его начальника штаба, когда старик, бывало, перепутывал войска, штудируя вместе с «девочкой» франко-прусскую войну. Она, улыбаясь, слушала, когда старик, совершенно серьезно уверенный, что развлекает свою «девочку», восклицал:
— Вот этот корпус идет вперед, переходит Балканы вот здесь… Этот корпус переходит Балканы вот тут… Третий корпус, Леля, в это время форсированным маршем направляется к Шумле… Все они соединяются у Адрианополя, а турки в это время бегут, бегут, Лелечка, как зайцы, в своих красных фесках… Мы без бою берем Адрианополь, а оттуда до Царьграда рукой подать…
