Девичий голосок с чувством напевал:
Бархатных струн – когда-то.
Пальцы – касались – твои.
Плавилось – знойное лето.
Пели – сверчки – о любви…
Плавилось – знойное лето.
В пламени – бархатных струн.
Лето – забытое – где-то.
Пламенем – древних рун.
Пламенем? Пламенем! Ветреным…
Выдохни. И – позабудь.
Осень пришла – незаметно.
Осень – когда-нибудь…
Осень – пришла. И – пожары
Снова в листве – шелестят…
Мы целовались – так мало.
Лет этак тридцать – назад…
Мы целовались – недолго.
Бархату струн – вопреки.
Мы целовались – словно
Два рукава – реки…
Пламенем? Пламенем! Славным…
Хочешь – зови. Не зови.
Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…
Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…
Макаров осторожно выглянул из-за куста чертополоха и тихонько прошептал:
– Совсем ещё молоденькая девчушка. Лет семнадцать, наверное. Может, и меньше…. Невысокая, но очень-очень стройная. Светлые, почти белые волосы до плеч…. Точно так же – когда-то, безумно давно – выглядела Наташка, моя бывшая жена. Бывшая? Безо всяких сомнений. Бывшая…. Куда, интересно, идёт – на ночь глядя – эта белобрысая девица? Солнце уже на три четверти диска забралось на ночлег, то бишь, за изломанную линию горизонта. Не обидели бы малышку. Тутошние ночи, они очень беспокойные и тревожные…. Как там пела голосистая барышня? Пламенем? Пламенем – славным. Хочешь – зови. Не зови…. Вон и пламя горит – на берегу канала. Наш походный костёр, понятное дело…. Ох, как же не спокойно на Душе. Вдруг, откуда не возьмись, появилось чёткое ощущенье, что спокойный жизненный период заканчивается. Спокойный «фламандский» жизненный период, я имею в виду…
Глава шестнадцатая
Белобрысый сюрприз
Ему снилась симпатичная и улыбчивая девчушка – светленькая, улыбчивая, мечтательная. Та самая, вчерашняя, звонко певшая о неведомых бархатных струнах.
Светло-серые задумчивые глаза, неправдоподобно-пушистые ресницы, маленький аккуратный нос, скупо покрытый смешными рыжими веснушками, карминные, изысканно-очерченные губы, выпуклые щёки, украшенные милыми ямочками, прямые льняные волосы с платиновым оттенком-отливом…
«Ну, и фигурка – дай Бог каждой Евиной дочери», – педантично отметил Лёнька. – «Ярко-выраженная талия, грудь размера, скорее всего, третьего. Бёдра, опять же…. Ноги? Дурацкое платье – почти до самой земли – мешает рассмотреть. Будем надеяться, что стройные и длиннющие. Короче говоря, настоящий и полноценный идеал женской красоты. По моим личным понятиям, ясная лавочка из карельской берёзы…. Да, девица, определённо, похожа на мадам Натали, бывшую когда-то моей законной супругой. Внешне, понятное дело, похожа. Но и отличия – почти сразу – бросаются в глаза…. Наташка была женщиной целеустремлённой, шумной, требовательной и скандальной. Была? Была! Ей бы старшим прапорщиком служить во внутренних российских войсках. Местная же светловолосая барышня, она…. Она совсем-совсем другая. Какая? Ну, э-э-э…. Тихая, скромная, нежная, немногословная, умеющая слушать и слышать, всё понимающая. Настоящий и полновесный идеал женской сущности, короче говоря…. Как, интересно, её зовут? Может, вообще, имеет место быть очередное подтвержденье знаменитой теории «двойников», проживающих в разных параллельных Мирах?».
