— Это невозможно, chica[2]. Если Тони узнает, мне крышка. Придется искать новое тело, а я к своему уже привык, можно сказать — привязался.
Все ясно: Казанова не хотел рисковать. Стоять в сторонке и ждать, кто победит, вполне в духе вампиров. К сожалению, меня это не устраивало.
Совсем недавно по наследству от одной эксцентричной провидицы мне достался титул пифии, главной и самой могущественной прорицательницы на земле. Вместе с даром Агнес ко мне перешла колоссальная энергия, и многие мечтали либо завладеть ею, либо уничтожить. Но пока я раздумывала, что мне делать с неожиданным подарком и не вернуть ли его назад, Агнес не нашла ничего лучше, чем умереть. Потом я, в надежде пожить подольше, ломала голову, кому бы передать этот дар, но Тони вдруг начал гоняться за мной, чтобы убить, Сенат вознамерился сделать из меня послушную марионетку, а маги и вовсе скрежетали зубами, едва услышав мое имя. Что тут скажешь? Мне всегда достается больше других.
— Тони ни за что не справится с шестью сенаторами, — решительно заявила я. — У них взаимное соглашение — если охотится один, значит, охотятся все. Рано или поздно Тони поймают, и тогда он начнет себя выгораживать. Конечно, его прикажут проткнуть колом, но до этого он успеет подставить тебя, а заодно и многих других. Помоги мне, и, может быть, я успею добраться до него раньше, чем сенаторы.
Глядя мне в лицо, Казанова загасил окурок в черной блестящей пепельнице. Взгляд его темных глаз скользнул по моему наряду, и на губах заиграла едва заметная улыбка.
— Ходят слухи, что ты стала пифией, — сказал он и легонько провел тыльной стороной ладони по моей руке. — Почему же ты не хочешь воспользоваться своей силой? Это было бы замечательно, — Там, где его тонкие длинные пальцы прикасались к моей руке, я чувствовала тепло, которое быстро разливалось по всему телу. Голос демона стал тише и понизился почти до шепота. — Я мог бы стать твоим лучшим другом, Кассандра.
Он перевернул мою руку ладонью вверх и, едва касаясь, провел на ней воображаемую линию. Я уже собралась съязвить по поводу своей так называемой силы, когда Казанова вдруг наклонил голову. Он коснулся губами моей ладони и начал целовать ее, продвигаясь вдоль воображаемой линии. Прикосновение губ демона было легким, как шелк, и обжигало, как огонь. Я моментально забыла все, что хотела сказать. Казанова взглянул на меня сквозь длинные ресницы, и мне показалось, что я вижу перед собой совершенно незнакомое лицо с прекрасными чертами и гипнотическим взглядом. Я вспомнила одно старое изречение о том, в чем разница между двумя величайшими любовниками мира — Дон Жуаном и Казановой. Когда Дон Жуан бросал женщин, они начинали его ненавидеть, но когда уходил Казанова, его возлюбленные все равно продолжали обожать его. Теперь я начинала понимать почему.
