Станислав Урек пытался задушить Эдварда Джафета, и последнего спасло лишь своевременное вмешательство его отца. Об этом говорят показания мистера Джафета. Тот факт, что уважаемый учитель допустил неточность в заявлении о приеме на работу, написанном много лет назад, не умаляет достоверность его показаний о событиях двадцать первого января. И пристрастие к спиртному, свойственное школьному сторожу, не может поставить под сомнение его рассказ об увиденном в тот вечер. Возможно, у него двоилось в глазах, но он счел необходимым вызвать полицию. Он видел, что подсудимый напал на Эдварда Джафета и пытался лишить его жизни.
Что же за человек сидит перед нами на скамье подсудимых? В школе он занимается вымогательством, и я уверен, что ни угрызения совести, ни закон, ни полиция не удержат его от совершения новых и новых преступлений. Его нельзя оставлять на свободе и необходимо отправить в исправительное учреждение.
Я боюсь за нашу нацию. Мы слышим много разговоров о законе и порядке. Очистим эти понятия от политической риторики и усвоим еще раз и навсегда, что закон — это закон. Если мы последуем за адвокатом защиты и будем под всяческими предлогами закрывать глаза на правонарушения, в конце концов нам придется расплачиваться за нашу слепоту. Мы не можем допустить, чтобы нормы жизни, устанавливаемые нашими представителями в законодательных собраниях, подменялись законом кулака.
И, подводя итог, я хочу сказать, что интересы жителей графства, которые я представляю, интересы государства, в котором мы живем, требуют от нас вынесения обвинительного приговора, признания вины подсудимого Станислава Урека в злостном хулиганстве с нанесением пострадавшему тяжелых увечий.
В зале зааплодировали, но судья быстро восстановил тишину. Неплохо, подумал он, высокий мальчик постоял за себя.
— Пошли, — сказал Эд отцу, — нам тут нечего делать.
Но присутствующим разрешили покинуть зал лишь после того, как присяжные удалились на заседание.
* * *
Им потребовалось лишь сорок минут, чтобы признать Урека невиновным.
Когда Кантор, открыв дверь своим ключом, вошел в гостиную, его жена оторвалась от газеты.
— Ты проиграл, — сказала она. — Томасси оказался тебе не по зубам, не так ли?
Кантор, который хотел стать президентом, влепил ей затрещину.
* * *
В школе никто не обсуждал исход судебного процесса — во всяком случае, в присутствии Эда. После занятий он ждал отца минут двадцать. В молчании они подошли к машине.
