На этот раз Томасси даже не успел раскрыть рот.
— Не мог бы прокурор задавать вопросы, на которые свидетель может дать ответ? — сказал судья Брамбейчер.
— Вы брали со школьников по двадцать пять центов в месяц за охрану шкафчиков в раздевалке?
— Мне очень жаль, — ехидно улыбнулся Томасси, — но этот аспект не рассматривался во время прямого допроса.
— Ваша честь, — возразил Кантор, — если исходить только из ответов свидетеля на вопросы адвоката, может сложиться впечатление, что у этого молодого человека разве что не растут крылышки и, уж во всяком случае, он не совершил в жизни ни одного дурного поступка. Я имею право выяснить, так ли это.
Судья подозвал к себе Кантора и Томасси.
— Мистер Кантор может задать этот вопрос, если он сомневается в достоверности прочих показаний свидетеля. Протест отклоняется.
Томасси глубоко вздохнул. Ему оставалось только надеяться, что Урека не поймают на лжи.
Кантор повторил вопрос:
— Вы брали со школьников по двадцать пять центов в месяц за охрану шкафчиков в раздевалке?
Урек взглянул на Томасси. Тот едва заметно кивнул.
— Да, сэр, — ответил Урек.
— Эту обязанность возложила на вас администрация школы?
— Нет, сэр.
— Что происходило в том случае, когда школьник отказывался платить?
— Они все платили.
— Все? — настаивал Кантор.
Урек вновь взглянул на Томасси, но не понял, какого ответа ждет адвокат.
— Джафет не платил.
— Вы угрожали Джафету? Вы говорили, что он пожалеет о своем отказе?
— Нет, сэр. Я никому не угрожал.
— Не могли бы вы вернуться к интересующим нас событиям? — вмешался судья, начиная терять терпение. — Ваши вопросы только уводят нас в сторону.
Кантор чувствовал, что вероятность вынесения обвинительного приговора стремительно приближается к нулю.
— Вы сказали, что залезли в машину мистера Джафета только для того, чтобы погреться?
— Да.
— Вы дождались, пока за вами приехали?
— Нет, мы пошли пешком.
— Разве вы не собирались идти пешком с самого начала?
— В такой снегопад?
— Ваш отец собирался заехать за вами?
— Не помню точно, кто из наших родителей обещал приехать к школе. Они могли и забыть об этом.
— Если я вызову в суд ваших отцов и спрошу, собирался ли кто-то из них…
— Мистер Кантор, — остановил его судья, — я предупреждал вас.
— Я снимаю этот вопрос. Ваша честь, откровенно говоря, я очень расстроен. Очевидцы происшедшего, младший Джафет, его подруга Лайла Херст, медицинская сестра Гинслер, все те, кто должен был давать показания…
— Мистер Кантор, — прервал прокурора судья Брамбейчер, — вы не хуже меня знаете, что повторное рассмотрение дела возможно лишь после подачи апелляции. Все мы крепки задним умом, и я понимаю ваше раздражение. Но, исходя из моего многолетнего опыта, я хочу заверить вас, что наибольшее впечатление на присяжных производит заключительная речь, в которой разрозненные показания свидетелей должны слиться в единое целое. Не нам изменять сложившиеся традиции судопроизводства, и вам следует сосредоточиться на том, чтобы максимально использовать предоставленные возможности.
