— Всем сесть! — прогремел капитан. — Сядьте!
— Оставьте меня! — крикнул Урек, прижавшись спиной к стеклу.
Кто-то из полицейских вытащил пистолет.
— Убери немедленно! — приказал капитан.
Пистолет вернулся в кобуру.
— Может, очистить зал? — шепотом спросил мистер Чадвик, наклонившись к уху капитана.
— Нет, иначе мы потеряем трех остальных. Мы с ним справимся. — Он оглядел аудиторию. — Принесите, пожалуйста, пару стульев или лестницу.
Через минуту кто-то из преподавателей принес два стула из соседнего класса.
— Спускайся вниз, — обратился капитан к Уреку.
— И не подумаю! Убирайтесь отсюда!
Стулья поставили справа и слева от Урека, на них встали два полисмена и одновременно попытались схватить Урека. Тот отпрянул назад, послышался звон разбитого стекла, девочки завизжали. Казалось, он вылетит на улицу, но полицейские успели схватить его и швырнули на пол. К упавшему Уреку бросились и преподаватели, и школьники.
— Разойдитесь! — крикнул капитан, спрыгивая со сцены. Он опасался, что Урек потерял сознание, сломал ногу, а то и позвоночник.
Но, как только капитан наклонился над ним, Урек схватил его за воротник. Тут же десятки рук прижали хулигана к полу, а минуту спустя на него надели наручники и вывели из зала. В понедельник вечером Эда перевели из отделения реанимации в обычную палату. Теперь около кровати стоял телефон, и, хотя он не мог пользоваться им из-за оранжевой трубки, проходившей через горло в желудок, его радовала сама возможность связи с внешним миром. Болело горло, он не мог глубоко вздохнуть, но с каждой минутой Эд чувствовал, что возвращается к жизни.
Хотя время для посещений давно прошло, сестра, к удивлению Эда, ввела в палату очень высокого застенчивого юношу в солдатской форме. Дежурный врач разрешил ему повидать Эда, потому что тот, прочитав в «Таймс» о случившемся, приехал из форта Дикс, откуда его со дня на день могли перебросить на военную базу в Техасе. Эд оживился, увидев Гила, и знаком предложил ему сесть.
Девятнадцатилетнего Гилберта Аткинса этой осенью призвали в армию. Раньше они часто встречались на заседаниях Нью-йоркского отделения Международного общества иллюзионистов. Остальные члены общества были намного старше, что способствовало их сближению, насколько позволяла трехлетняя разница в возрасте. К тому же они оба не просто покупали или копировали старые фокусы, но старались привнести в них что-то свое, выполнив их по-новому. В отличие от других, более старших членов общества юношей очень интересовала психология зрителей, создание условий, при которых у большинства из них возникало желание полностью поверить фокуснику.
