В двери громко скрежетнул замок, Эша взвилась с дивана, болтнув голыми ногами, и быстро прошлепала в прихожую, где сестра как раз ставила на пол небольшую спортивную сумку. Сумка была очень старой, и Шталь не понимала, почему Полина ездит с ней, а не купит себе новую.
- Поличка приехали! - взвизгнула она и повисла у сестры на шее, сочно чмокнув ее в прохладную щеку. Полина недовольно отстранила ее. Она терпеть не могла нежностей, и Эша не могла вспомнить случая, чтобы сестра обняла ее или поцеловала - даже когда она в первый раз пришла в себя в больнице и увидела сидящую рядом Полину с посеревшим от переживаний и бессонных ночей лицом. Часто ей казалось, что сестра не любит ее, но та каждый раз, словно чуя эти мысли, разбивала их поступками, отмеченными добротой и чуткостью. А когда Эша в первые же дни своего пребывания в столице угодила в неприятную историю, встретив того, кого надо, но, как тонко подметил Ейщров, сделав с ним совершенно не то, что следовало, Полина примчалась в Москву и произвела в окружении кого надо такой переполох, что он мог бы сравниться с октябрьским восстанием. Неприятности мгновенно уладились, а тот, кто надо, случайно сталкиваясь со Шталь, с тех пор неизменно вежливо здоровался и спрашивал, как поживает Полина Викторовна. Сестре Поля надавала испуганно-гневных пощечин, и это, пожалуй, было единственным физическим проявлением того, что Эша ей не безразлична. Сама же Шталь сестру обожала и не упускала случая это обожание проявить.
- Новое неглиже? - Полина оценивающе прищурилась, снимая легкое пальто. - На какие шиши, ребенок? Ты же сказала, что тебя уволили.
- Ну, у меня кое-что оставалось, - Эша отняла у нее пальто, и Полина тотчас спокойно сказала:
- Врешь!
Эша ухмыльнулась, в душе пожалев, что Поли не было с ней на утренней встрече. У Поли тоже была способность, причем, как считала Эша, гораздо более ценная, чем ее сомнительный дар. Полине невозможно было солгать. Она всегда безошибочно отличала правду ото лжи, чувствуя малейшие изменения интонации. Более того, она вообще всегда знала, о чем именно идет речь, и для этого вовсе не обязательно было, что человек изъясняется на известном ей языке. Полина вслушивалась не только в слова, но и в то, как их произносят - человеческая речь для нее была музыкой с миллиардами оттенков, и у каждого смысла была своя мелодия. Полина была магом интонации, и Эша не сомневалась, что босс возит ее с собой не только, как переводчицу, но и как детектор лжи и дешифратор намерений и мыслей. Не выдержав, она сказала:
