Если бы он назвал ее просто миссис Вейнрайт, подумал Джасти, она наверняка попросила бы назвать ее Фэб. Он точно знал, что ей скажет, пока не повернул за угол по направлению к Черч-роу, сильно дернув себя за воротник так, что пуговица, треснув, полетела на дорогу прямо под колеса почтового фургона. Миссис Вейнрайт, решил он для себя. И теперь ему оставалось только пройти вдоль Роман-роу; снять щеколду с ее блестящей зеленоватой деревянной калитки; пройти вдоль шпалер цветущих виноградных лоз и поторопиться по гравийной дорожке по мере того, как сторожевая собака давала ей знать, что кто-то приближается; поднять руку к дверному звонку; глубоко вздохнуть, задержать воздух в легких до тех пор, пока она не откроет дверь, и потом, выпустив его, сразу же заговорить. Он уже вдохнул, когда понял, что забыл вытащить журнал, который намеревался вручить. Он стал вытаскивать его с такой поспешностью, что рассыпал половину содержимого своей почтовой сумки на ступеньки у входной двери, и в этот момент она открыла дверь.
Ползая на коленях, он думал о том, как он выглядит: деревенский парень, коленопреклоненный перед своей дамой сердца, которую он любил, даже как следует не зная, кто она такая. Когда она опустилась на корточки помочь ему, ее платье задралось на полных бедрах, и он это увидел боковым зрением. Он отлично знал, какими духами она пользуется: они пахли так же остро, как вереск на пустоши. Он видел ее светлые обнаженные веснушчатые руки, обнаженный участок над изгибами ее больших грудей, глубоко посаженные карие глаза, маленький нос, ярко-розовые губы, белокурые волосы, завязанные конским хвостом, которые свисали вниз по ее спине. Ее мягкие, теплые руки дотрагивались до него, когда она передавала ему письма.
— Огромное спасибо, — пробормотал он и вскочил на ноги как можно быстрее, только сейчас осознав, что выглядел так, словно смотрел снизу ей под юбку.
Она поднялась с грацией, что одновременно озадачило и тронуло его.
— Можно рассортировать письма на моем столе…
Большая комната была такой же опрятной и чистой, как и его собственная комната, комната одинокого человека. Очертания ископаемых окаменелостей отпечатались кое-где на камнях, из которых был сложен камин, сделанный ее собственными руками. Джасти вывалил письма на тканную скатерть и бросил взгляд на фотографию ее бывшего мужа — длинное лицо, разделенное усами на две части, — и на фотографию самой Фэб, крошечной и почти незаметной, во время прошлогодней церемонии украшения пещеры, на цветочную композицию, изображавшую одетого в золото мужчину с нимбом, напоминавшим солнце, который окружал его голову, и размахивающего мечом.
