Критики упрекали писателя за то, что ни Гьян, ни Деби-даял не являются подлинными представителями национально-освободительного движения. И это верно — они действительно не выдержали испытания временем. У писателя была иная цель. Он показал неизбежное следствие колониализма, растлевающего личность, опустошающего души. Герои романа — жертвы колоссального преступления, совершавшегося в течение многих десятилетий. Зверское, античеловеческое, скрытое под лицемерными словами о защите интересов религиозных общин, это преступление в полной мере раскрылось в событиях вокруг 15 августа 1947 года. Английские колониальные власти вели свою грязную игру так, чтобы уберечь экономические позиции британских монополий любой ценой, и эту цену должен был оплатить индийский народ. И он ее заплатил — сотнями тысяч жизней, потерянных в ходе спровоцированных англичанами индусско-мусульманских столкновений. То, что показано Малгонкаром, документально, хотя и является в данном случае предметом художественного, иногда натуралистического изображения.
В описании раздела Индии писатель показывает вполне закономерное взаимодействие таких сил, как английская колониальная машина и религиознообщинная реакция. Снова вылезает отвратительная фигура Шафи Хана, того самого, который когда-то, корча из себя террориста, демагогически болтал о единстве, не знающем религиозных различий. Теперь он предводитель шайки мусульманских фанатиков.
Единственные, кому удается спастись среди всех этих потрясений, — Гьян и Сундари, сестра Деби-даяла. Роман заканчивается тем, как Гьяну и Сундари удастся в конце концов присоединиться к каравану беженцев, покидающих Западный Пенджаб, оказавшийся в составе Пакистана. И как раз в этот момент перед Гьяном возникает мурло Патрика Маллигана, начальника тюрьмы на Андаманах, который узнает своего бывшего заключенного. В этой встрече заложен большой смысл — на всех описанных событиях, на всех судьбах человеческих, воплощенных в художественных образах романа, лежит печать британского колониализма.
Ганг не присутствует в романе, хотя роман и назван «Излучина Ганга» и эпиграфом к нему поставлена цитата из древнеиндийской эпической поэмы «Рамаяна» о том, как, уходя в изгнание, Рама и его жена Сита останавливаются на излучине Ганга, чтобы бросить последний взгляд на покидаемую ими родину. Дело здесь, однако, не просто в том, что Гьян и Сундари вынуждены покинуть свою родину. И название романа, и эпиграф несут в себе гораздо более значительный социальный, объективно-исторический смысл. Они понадобились автору для того, чтобы подчеркнуть неотвратимость происшедшего, сделать более выпуклой мысль о том, что после всего пережитого ни его героям, ни самой стране нет возврата к прошлому, с которым связано столь многое. Что ждет их и их страну в будущем, герои не знают. Да они никогда и не задумывались о том, каков должен быть социальный облик независимой Индии, никогда не шли дальше мечтаний о «своем деле», как об этом думал Гьян. Именно в этом трагедия людей, подобных героям романа, — их представления о национальном освобождении не были связаны с идеями о социальном освобождении, о преодолении связей, определяющихся отношениями, порождаемыми частной собственностью. Они не ставили своей целью разорвать эти связи или хотя бы преобразовать их. Отсюда, между прочим, следует и то, что национально-освободительное движение получило в романе несколько одностороннее изображение. Поэтому-то в романе и нет персонажа, который мог бы стать положительным героем, носителем какой-то позитивной социальной перспективы.
