От изумления он лишился дара речи. Старушка сняла с рук золотые браслеты.
— В каждом пять тола[24], — сказала она, — но крайней мере, столько было, когда их сделали.
«Когда их сделали»… Пятьдесят лет назад!
Сама Аджи была тогда еще девчонкой — упрямой, неуступчивой. А теперь старая, морщинистая, седая женщина расстается со своим сокровищем. Но такой она и осталась — упрямой и непреклонной. Гьян чуть не плакал, глядя на ее обнажившиеся запястья.
Аджи поднялась, положив браслеты около его тхали[25].
— Что ж ты не подложил себе еще риса? Подожди, сейчас принесу творог. Я приготовила, ты же всегда любил его.
— Если я уеду, что будет с тобой? — спросил Гьян.
— Со мной? Проживу как-нибудь. Может, найдем какую-нибудь женщину, чтобы помогла со стиркой. А ходить за мной не надо.
— Ты уверена, что одна справишься?
— Пусть тебя это не тревожит. Возвращайся в город и учись хорошенько.
Хорошо, конечно, что бабушка может справиться без него, а то он очень тревожился. Теперь многое упрощается.
— Ты меня обрадовала, — сказал он. — Конечно, пятидесяти акров вполне достаточно для одного человека.
— Конечно, — подтвердила Аджи, подавая ему чашку с творогом. — Зачем тебе бросать учение, тем более в последний год? Не из-за меня же, старого, засохшего листа, который вот-вот упадет с ветки… Так, значит, когда ты едешь?
Все-таки она довела его своими расспросами до того, что придется сказать ей правду. По это оказалось легче, чем он думал. Особенно теперь, когда он знал — бабушка и без него справится.
— Аджи, я не собираюсь возвращаться в колледж, — сказал Гьян совершенно спокойно.
Аджи долго и внимательно смотрела внуку в глаза, и ему показалось, что она отгадывает его сокровенные мысли. Но он не боялся этого. Впервые после смерти брата Гьян вдруг ощутил голод. И принялся за рис и творог.
Сотрудники института увели Раджу и Сарью. Волы охотно, даже радостно пошли за ними, весело позвякивая колокольчиками. Перед этим они в последний раз досыта наелись жмыхов, в последний раз полакомились кочерыжками из рук Аджи.
После этого Гьян начал свои поиски. Он решил найти топор. Каждое утро, еще до рассвета, захватив узелок с завтраком, он выходил из дому. Возвращался только в полной тьме, измученный, со стертыми ногами, с красными от усталости глазами. Руки его были покрыты ссадинами, одежда — пылью. Аджи не сомневалась, что Гьян трудится в поле, как трудились всю жизнь его брат, его отец, его дед. И взгляд у него был такой же — решительный взгляд человека, задумавшего трудом во имя хлеба насущного одолеть свои невеселые думы.
