Водитель снова включил фары. Снова впереди лишь пустынный лёд да спешат, спешат куда-то, перерезая им путь, снежинки…
— Однако, должны уже видеть наш свет, — сказал водитель. — Если отклонились, выйдут на него.
Он включал и снова выключал фары.
— Видно, далеко ушли.
— Торопятся нагнать.
Крепко сжимая ручку дверцы, подскакивая на сиденье, когда вездеход одолевал ухабы, Елизавета Прокопьевна всё не отрывала глаз от ветрового стекла.
И вдруг, когда водитель снова выключил фары, слева, вдалеке мелькнул, качнулся в темноте светлячок, сначала неясный, еле уловимый, потом более чёткий. Потом и второй там закачался, размашисто, настойчиво.
— Они! Сигналят! — вскрикнула Елизавета Прокопьевна.
Водитель помигал фарами, давая понять, что видит, и, проехав немного, затормозил.
Первыми в свете фар появились Костя и Сеня. Заснеженные с головы до ног, с низко нахлобученными шапками. Вскинули вверх палки: мол, стоп, машина!
Вездеход и так уже стоял, только мотор продолжал урчать, поторапливая.
Елизавета Прокопьевна открыла дверцу, сразу впустив внутрь и холод и летящий снег. Торопливо подходили Пётр Николаевич и дядя Вася.
— Ох, как вы вовремя! — обрадованно и в то же время с тревогой сказал Пётр Николаевич. — Боюсь, их прихватит пурга.
Нарты, лыжи, всё снаряжение быстро погрузили в машину. Все влезли в неё, отряхивая снег, потирая захолоделые лица. Пристроились на лавках. Мотор усилил голос, вездеход рванулся вперёд.
Погода заметно ухудшилась. В свете фар всё быстрее мчались снежинки, ветер, насвистывая, набирал силу.
— Вон она, пурга, — с горечью проговорил Пётр Николаевич. Он трудно дышал и старался, чтобы никто этого не заметил.
Дальше ехали молча. Напряжённо всматриваясь, хватали взглядом каждый снежный бугорок, каждую неровность. Впереди уже металась снежная куролесица. Всё труднее становилось в ней что-нибудь разглядеть. Всё больше охватывала тревога за ребят. Взрослым нелегко осилить пургу, а каково маленьким?!
— Стойте! Остановите машину! — закричал вдруг сидевший позади всех Костя. — Там что-то мелькнуло…
Водитель резко затормозил. Костя, Пётр Николаевич, дядя Вася с зажжённым фонарем выскочили из машины.
Они долго не возвращались.
— Наверно, показалось, — огорчился водитель.
Но все ждали с тайной надеждой: может, не показалось? Ветер хлестал в бок машины, царапал снегом. Сейчас, когда она стояла и её не подбрасывало, был особенно ощутим разгул пурги.
Наконец послышались голоса, и в дверцу просунулся Костя. Вытирая рукавицей заснеженное лицо, протянул палку:
