Сашка давно чувствовал, что Златникова к нему неравнодушна. С самого начала занятий Люба проявляла повышенный интерес к предмету Таранова, часто оставалась после семинаров, просила объяснить отдельные отрывки изучаемых стихов. Но объяснений почти не слушала, ибо — Сашка был уверен — сама отлично разбиралась во всем. Она вообще прекрасно знала и понимала произведения символистов, футуристов, акмеистов, имажинистов — короче, всех представителей многочисленных поэтических течений начала века. А задерживалась в аудитории исключительно ради Таранова, в этом он не сомневался: уж очень затейливые вопросы выдумывала девчонка, уж очень пожирала взглядом Сашку, растолковывающего ей элементарные, казалось бы, вещи. И глаза Любы горели при этом так…
Златникова была девушкой не особенно яркой внешне, но исключительно женственной и милой, можно сказать, красивой, хотя разглядеть такую красоту дано не каждому. К тому же Люба обладала идеальной фигурой — с точки зрения тех мужчин, которым нравятся женщины тоненькие, гибкие и хрупкие. А Сашке нравились именно такие. Но сделать шаг навстречу чувству девчонки Таранов не мог. Во-первых, он считал ее слишком незрелой, неоперившейся, и ее влюбленность относил к разряду детской дури.
Это неудивительно: как часто мы, не успев прожить на земле и четверти века, уже числим себя матерыми волками, все на свете знающими и понимающими, и нередко проходим мимо чего-то настоящего, даже не заметив его из-за своей щенячьей спеси! Так было и с Сашкой: он не доверял порыву Любы. А во-вторых, Таранов в любом случае не мог позволить себе интимной связи с собственной студенткой. Слишком по-другому его воспитывали, слишком щепетильным характером он обладал, чтобы пойти на подобный конфуз.
И теперь Сашка чувствовал, что здорово смущен.
— Так вы знакомы? — обернулся к нему Антон.
— Моя студентка, — пробормотал Таранов. — Здравствуйте, Люба.
— Маринка! — окликнула Златникова подругу. — Ты готова к великолепной интеллектуальной вечеринке? Как твои мозги — шевелятся? Александр Васильевич у нас человек особый, с таким не забалуешь!О тряпках с ним лучше не говорить — сама себе дурой покажешься! Думаю, и друзья у него под стать, верно, мальчики? Надеюсь, мы повеселимся на самый возвышенный лад! Да, Александр Васильевич?
— Ребята, я домой пойду, пожалуй... — обратился Сашка к питерцам. — Негоже мне пьянствовать со своей студенткой.
— Да что вы, Александр Васильевич?! — Люба встала, подошла к Таранову вплотную, глядя на него вроде бы иронично, но на самом деле почти умоляюще. — Останьтесь, пожалуйста! Я никому не скажу! А Маринка вообще с другого факультета, да и не проболтается она! Если же проболтается — я ей такое устрою! — Люба угрожающе смерила взглядом подругу. Та поежилась. — А если вы не останетесь — я тоже никуда не пойду! — безапелляционно закончила Златникова.
