Собирались просто потрепать твои нервы, уединиться, оставив тебя косого под охраной ребят. Произойди все строго по плану, Инга сразу подала бы на развод с тобой, я бы остался жить здесь, у нее, или часто приходил бы, что одно и то же. В конце концов ты бы дошел до ручки от того, что кто-то почти у тебя на глазах трахает твою любимую бабу, и я предложил бы тебе тихо-мирно съехать отсюда в одну из принадлежащих мне московских квартир. Куда-нибудь на окраину. Мы с тобой обменялись бы дарственными, и все это был план Инги. Весьма гуманный план, цени!
— Ценю, — пробормотал Сашка глухо.
— Ты, козел, сам все испортил. Никто не ожидал, даже Инга, что ты такой бешеный! Полез драться, пробил голову Мишке, изувечил Борьку... Сам виноват! Я бы тебя посадил сейчас, но Инга просит не делать этого. Да и невыгодно теперь, ведь право собственности на квартиру останется за тобой. Поэтому предлагаю обмен: свобода за квадратные метры. Ну как, согласен?
— А жилье-то мне? Предоставь что-нибудь хоть на окраине....
— Ага, стану я распылять капитал впустую. Теперь расклад другой. Теперь ты у меня в руках. Либо — либо. Решай.
— Мне надо подумать...
Семен опять разозлился. Его деланное благодушие, его фальшиво-веселый, псевдодружеский тон мгновенно исчезли.
— Козел. — прошипел Юрьев. — Я с самого начала предлагал тебя пришить! Инга не захотела! Пожалела, видишь ли, мужа! Соглашайся, урод, не испытывай мое терпение! Оно не бесконечно!
— Можно, я поговорю с Ингой? — попросил Сашка.
— Зачем еще?! Тебе мало болтовни?!
— Мне надо... надо объясниться с ней. Ну пойми... Мы много лет прожили вместе... Я люблю ее, а она, кажется, любила меня... И мне надо узнать почему... Как... так получилось! — с трудом закончил Сашка.
— Тогда дашь окончательный ответ? — деловито уточнил Юрьев.
— Тогда да, — кивнул Таранов.
— Ладно! — согласился Семен. — Сейчас позову ее. И даже оставлю вас наедине. Но учти, тля: если ты ее ударишь или хоть попробуешь ударить, я тебя по толчку размажу!
— А что она меня боится? — равнодушно удивился Сашка.
— Представь, боится, — без выражения подтвердил Семен.
— Почему?
— Говорит, ты на все способен. Говорит, она и раньше подозревала, что ты психованный, что тебя можно гнуть до бесконечности, но нельзя сломать, что, доведенный до предела, ты в состоянии сотворить такое... Подозревала, но не верила. А когда ты искалечил Борьку и Мишку, поверила. И теперь боится. Но ведь мы-то с тобой знаем — ей бояться нечего, верно?! — Семен глумливо ухмыльнулся, покровительственно потрепал Таранова ладонью по щеке.
