— Что значит «вести»? — спросил Сашка недовольно.
— Ну, обслуживать, ухаживать, процедуры проводить. А ночью за ним будут присматривать его охранники. Они так сказали: тебе мы доверяем, ты его принимала, но больше чтобы ни одного незнакомого лица. Только ты и врач, больше никто. Они боятся нового покушения. А мне светят приличные деньги, если я поставлю парня на ноги.
— Что же за шишка такая твой пациент?
— Неужели не ясно? Бандит! Лидер какой-то подмосковной группировки. Крутой малый, весь в мускулах. Жуть!
— И как звать этого крутого малого?
— Семен...
После того как Семен выписался из больницы, Инга больше не вспоминала о нем в разговорах с Сашкой. Она вообще стала другой: перестала скандалить, не попрекала мужа малыми заработками, была весела, приветлива и ласкова. Таранов буквально отдыхал душой. Он привык к вещам, подаренным Инге Семеном, и уже не замечал их — тем более что всегда мало внимания обращал на шмотки, как свои, так и чьи-то еще. Через несколько недель Сашка вовсе забыл и раненого бандита, и связанные с ним неприятности. Впрочем, Таранов имел основания забыть не только какого-то там случайного блатняка — мало ли их нынче? — но и все на свете. Ибо Инга устроила мужу настоящий медовый месяц. Она взяла отпуск, уговорила Сашку сделать то же самое, и они сутками не вылезали из постели, перемежая сие достойное занятие домашними пьянками, а также визитами в не самые дорогие, но вполне приличные ресторанчики, которых развелось последнее время в Москве множество. Средства на эти походы черпались из Ингиного гонорара, полученного от того же Семена. Но об источнике денег Таранов предпочитал не вспоминать. Он был слишком счастлив.
Однако, несмотря на все свои телячьи восторги, однажды Сашка выбрал момент, чтобы тайком позвонить Любе. Выслушав его патетический рассказ, девушка взволновалась.
— Ой, Саня, не нравится мне это! — заявила она. — Инга — змея, всегда была змеей. Хитрой змеей. Сперва ластится, потом укусит. А сейчас... Такое впечатление, что она прощается с тобой!
— Брось, Любка! — обиделся Таранов. — Скажешь тоже — прощается! Я умирать не намерен. Я молодой, крепкий мужик, кого хошь переживу. А если ты намекаешь, что она собирается разводиться... Уж очень не похоже!
— Боюсь я за тебя! — заключила Люба. — Береги себя... Пожалуйста
Но Таранов пропустил мимо ушей предупреждение подруги. «Ревнует девчонка», — подумал он и решил пока больше Любе не звонить. Не травить ей душу.
