— И плевать, что сейчас только утро! — решительно закончил свою мысль уже вслух Иван.
— Точно! — радостно согласился с ним Пан…
ЭКСПЕРИМЕНТ № 00889–11.
Поиск базового пси-носителя.
Восточная Пруссия, конец лета 1944 г.
…Узнаваемо-угловатая «Ягдпантера» словно издевалась — ни от кого не скрываясь, перла вперед, подминая широкими гусеницами реденький подлесок и покачивая длинным хоботом орудия. Это было странно. Для самоходки, пусть даже и вооруженной знаменитой «пак — сорок три — дробь — один», действовать в одиночку, без прикрытия танков и не из засады — верная гибель.
Если, конечно, она не трофейная — лейтенант Каламышев поднес к глазам восьмикратный «цейсс», тщась разглядеть на покрытой обшарпанными камуфляжными разводами броне хоть какие-то опознавательные знаки новых хозяев (как же без этого? так и от своих снаряд в борт получить недолго). Не разглядел. Точнее, как раз разглядел: черно-белый крест и подстершийся трафаретный номер на борту боевой рубки. И высунувшегося из командирского люка «панцерваффера» в приплюснутой наушниками черной пилотке. Не трофейная… Немцы…
Вот елки-палки, дочинились называется! Надо ж было именно здесь гусеницу порвать! Самое паршивое место — передовые части вырвались вперед, тыловые еще не подтянулись (да и не скоро подтянутся). И они тут как прыщ на заднице… Вот и нарвались, точнее, с минуты на минуту нарвутся, как только фрицы их засекут. Жиденькие кустики на полкорпуса — то еще укрытие, вся рубка наружу. II ведь только собрались движок запустить да убраться отсюда…
А самоходка меж тем окончательно выехала на открытое место и, выстрелив клубом сизого дыма, начала разворачиваться, потихоньку пятясь назад и, похоже, собираясь занять позицию. Значит, все-таки засада. Интересно, одна она тут или…
Ну и как, собственно, ему теперь поступить? Вступать в бой? Далековато, с километр точно будет, а то и больше. А с их восьмидесятипятимиллиметровкой не так, чтоб сильно разгуляешься! Это тебе не пятьсот метров, с которых бронебойный или подкалиберный снаряд не то что самоходку, и «тигр» возьмет! А фрицы, не для ушей замполита будет сказано, с этого самого километра со своей оптикой да восемьюдесятью восемью мэмэ «саушку» их нараз сожгут. Какое там «пробитие» — если в борт, так и вовсе насквозь прошьет! Семьдесят один калибр — не шутка, сталкивались, знаете ли!
Воевал бы лейтенант на «соточке» — другой разговор, с ее пушкой никакая крупповская броня не поспорит, а так… если только в борт. И ведь удобно стоит, гадина, прямо подставляется. Еще чуть довернет — и точно бортом станет! Или не довернет? — Каламышев с тревогой наблюдал за экономными маневрами немецкого «панцерягера», задним ходом заползающего в кусты. — «Градусов двадцать до перпендикуляра осталось. Попробовать, что ли? Рискнуть? И ведь не уйдешь потом, если что — открытое место, все как на ладони! Эх, жаль для подкалиберного далековато, придется болванкой бить…»
