* * *
Обеими руками отталкивалась Таня от белой ледяной громады, надвинувшейся на нее, но стена была недвижима. Стискивая зубы, девушка стонала от сознания своего бессилия.
— Успокойся, я здесь, я с тобой, доченька! — шептал над ухом знакомый голос, родные руки отводили скрюченные Танины пальцы от стены. — Все будет хорошо, Танюша...
«Мама!» — скорее догадалась, чем узнала девушка.
Она хотела приподняться и не смогла. Голова горела, тело не слушалось.
Вера Евстигнеевна беззвучно плакала, поправляя одеяло на горячем плече дочери. У Тани было двухстороннее воспаление легких. На спине от ушиба образовался кровоподтек, который все больше тревожил лечащего врача.
— Будем уповать на молодой организм, — говорил он, успокаивая себя..
На третий день больная почувствовала себя лучше; голова не болела, только во всем теле была слабость. Она обрадовалась, увидя у изголовья мать.
— Я знала, что ты здесь, мамочка, — прошептала она; собственный голос показался ей незнакомым. — Письма есть?
Вера Евстигнеевна знала, от кого ждет писем дочь.
— Одно пришло. Хочешь, я прочту его тебе?
— Положи на тумбочку, мама... Я потом... сама.
Устав от разговора, больная закрыла глаза. Вера Евстигнеевна на цыпочках вышла из палаты.
Таня попробовала привстать — и не смогла. На лбу выступил обильный пот. Она постучала ложечкой по стакану.
— Ну, очнулась, девка? — притворно сердито сказала пожилая медсестра, входя в палату. — Чего тебе?
— Доктора...
— Он попозже пойдет с обходом. А что у тебя?
— У меня... ноги не слушаются... — голос девушки дрожал.
— А ты сразу в пляс идти хочешь?! Эх, Павлова, Павлова! Когда тебя сюда принесли, я, грешным делом, подумала: «Не жилица ты!». Пенициллин и уход диво-дивное сотворили. Может, скоро и плясать пойдешь, а пока твое дело — лежать и не пищать.
Доктор объяснил больной: у нее сейчас временный паралич ног. Нет никаких оснований думать, что это невеселое состояние протянется долго. Если она будет умницей, то месяца через полтора — два ее выпишут из больницы.
— Полтора месяца! — ужаснулась Таня. — У меня в мае районный смотр художественной самодеятельности.
— К смотру, надо думать, поправитесь... Кстати, ваши товарищи из Дома культуры успели мне надоесть. С завтрашнего дня перевожу вас в общую палату. Если дадите слово не шевелиться, не расстраиваться и ни в коем случае не вставать, я, так и быть, разрешу посещения.
К больной началось настоящее паломничество. Таня знала, что ее любят друзья, но так приятно было воочию видеть их живое участие к ней, слушать рассказы о событиях в Доме культуры и в районе. Навестил ее и секретарь райкома комсомола, с которым до сих пор Таня встречалась лишь на собраниях. Он сказал, что райисполком ходатайствует о награждении Тани медалью «За спасение утопающих». А как плакала, целуя ее руки, молодая мать спасенного малыша! Подумать только, у мальчика даже насморка не было после опасного купания.
