— Я тебе напишу.
Днем меня вызвал редактор и строго спросил, где статья, которую я должен был сдать к утру. Узнав, что материал уже находится в секретариате, он помолчал, не зная, как перейти к главному. Я-то понимал, зачем он вызвал меня: слух о девушке, ночевавшей у меня, пронесся по редакции. И вот он задал вопрос: совместимо ли мое поведение со званием офицера и журналиста? Конечно, я, человек молодой, к тому же неженатый, могу поступать как хочу. Но в какое положение я поставил девушку — подумал ли я об этом?
— Невесту, товарищ полковник.
Слово «невеста», произнесенное вслух, прозвучало не очень убедительно. Полковник недоверчиво усмехнулся.
— А если невеста, чего прятал ее? Я бы тебя сам поздравил. Да ее тоже.
— Разрешите, товарищ полковник, я съезжу к ней и привезу сюда.
Но редактор решил, очевидно, что и так зашел слишком далеко.
— Не сейчас, жених! Если любовь до гроба — времени хватит. А пока займись письмами военкоров. В вашем отделе их что-то много скопилось. Журналисты в «вольных полетах», может, тоже невест ищут, а работа стоит. Жаль, Тихонова нет — я бы и его посадил ответы писать.
Всю неделю я готовил к печати военкоровские письма и отвечал авторам. Вспоминая Машеньку, я не мог заснуть по ночам. Дурак я, дурак, правильно она мне сказала в то утро... А какие сумасшедшие письма я ей слал с каждой почтой! И не находил себе места, не получая от нее ответа, хотя знал прекрасно, что почта идет долго. Хоть бы Сашка поскорее вернулся, где он там застрял?
И вот он приехал — еще более мрачный и молчаливый, чем обычно. Почему-то я был уверен, что он побывал у Машеньки. Полк, в котором она служила, проводил недавно разведку боем; это я знал из донесений нашего корреспондента по армии.
Как-то странно, исподлобья, как мне показалось, посмотрев на меня, Тихонов сказал глухим голосом:
— Мне надо поговорить с тобой, старина... Пройдемся...
Окрестные ручьи и болота разлились по весне озерами, лишь на буграх земля начала просыхать. Мы нашли сухой бугорок за околицей и, расстелив на земле шинели, сели под зеленой березкой. Тихонов молча заворачивал цигарку, табак сыпался у него меж пальцев, и он чертыхнулся вслух.
— Ну, отдал карточки? — спросил я, не в силах больше ждать.
— И да, и нет.
— Как тебя понимать, Саша?
И снова он как-то странно, исподлобья, посмотрел на меня.
— Убили твою Машеньку, вот что... За день до моего приезда.
Я понимал, что Саша говорит правду; такими вещами не шутят. Но смысл сказанного им медленно доходил до сознания. На участке, где стоял Машин полк, и боев настоящих не было...
