Высокая кровь | страница 28

Мальчик догадывался, что конь падал. Увидев на пыльной, тусклой шерсти куриный помет, щепки, он чуть растерялся и, убедившись окончательно, что конь живой, настоящий, побежал в сенцы, принес ведро с водой, мочалку, мыло. Приблизился нерешительно. Мотнув головой, конь снова пошевелил губами, потянулся к ведру — пить. Мальчик поднес и отошел.

Фаворит жадно втянул первый глоток, подождал со вторым, как бы оценивая вкус воды. Вода была не холодная, не теплая. Боль в горле немного утихла. Тогда он отпил еще и еще. Он бы выпил всю воду, но, помня, чем это кончится, взглянул на мальчика, умоляя убрать ведро. И в этот раз мальчик понял его.

Мальчик, подтащив ближе ящик, взобрался на него, мыл коня осторожно, едва касаясь спины мыльной мочалкой. Смыв пену, попятился, полюбовался на белое пятно, снова принялся мыть, теперь уже смелее.

Когда за сараем послышались шаги, мальчик спрыгнул с ящика, подбежал, чтобы закрыть дверь. Она скрипнула ржавой петлей, выдала.

— Андрюша?

Мальчик успокоился — это была мать.

— Здесь я, — ответил он. — Смотри, кто у нас…

— Кто? — насторожилась мать, успев разглядеть разбитую дверь, следы от машины. — Где отец?

— Смотри, кто у нас, — повторил мальчик.

Мать подошла, долго всматривалась, спросила тихо:

— Откуда такой взялся?

— Как из сказки, правда?

— Не лягается? — спросила мать и, лучше рассмотрев коня, ответила сама себе: — Нет. Добрый конь. Такой не лягается.

— Я его мою, — сказал мальчик.

Расхрабрившись, передвинул ящик, стал смачивать мыльной пеной гладкую шею коня.

— Дай, ма, гребенку, — сказал он. — Я ему гриву расчесывать буду.

— Моя не годится, — возразила мать. — Железную надо.

Сильно припекая, солнце погнало женщину в тень. Пройдя к поленнице, она села на чурак, смотрела на сына, на коня. Потом взгляд ее устремился вдаль, отыскал в ней что-то полузабытое, должно быть, свое. Женщина видела себя — тоненькую девчонку. Стояло раннее лето. Девчонка сидела за плетнем, пугливо и жалостливо глядела на фронтовика, который, поминутно давясь табачным кашлем, водил за уздечку коня. Конь был красивый, черный, как вороново крыло, с сизым отливом. Вместо передней ноги, ниже колена — деревяшка, поэтому конь спотыкался, резко, болезненно вскидывал голову.

Говорили, что Тихон Подъячев, кавалерист, в последний месяц войны на каких-то альпийских лугах чуть не догнал свою смерть. На всем скаку влетел в минное поле.

Сам контуженный, не дал пристрелить коня, залечил рану, привез в деревню.