— Злой ты, — сказала Дина и отошла.
Бежать! — Сигурд в мыслях уже мчал по склону горы.
Всегда у него как-то не ладилось с парной охотой, даже в те редкие разы, когда старался все по правилам делать. «Плечо товарища» — об этом то и дело талдычил Мерло. А начхать!
В охоте Сигурд — медведь. Сам загонял жертву, валил ее, душил, задирал… Ежели вдвоем, так это уже не герой, считал он.
Могучие челюсти охотников двигались скоро, и через несколько минут подносы оказались пусты.
— Славно… — похвалил Свон, звучно отрыгнул и, вытерши руки об штаны, накинул на плечи подрамник. — Дина, завяжешь?
Сигурд всегда делал это сам. Ни разу еще никакая баба не помогала ему надевать крышку. Еще чего! Крышка — это твой статус. У кого она есть, у того и право наверх вылезать. Крышка — доспех воина. Негоже, чтоб бабы его своими глупыми руками мацали.
Весь верхняк захвачен демонами-железяками — подлыми тварями, посланцами чхаря. Злобный чхарь — он пять сотен лет назад приговорил старого бога, загробастал землю и небо, поставил железяк на стражу своего гнусного порядка. Дядя Огин говаривал, что до этого бигемы и албы якобы вкупе жили, — да только все это наверняка байки.
Крышки придумали албы три века назад, когда пожируха спала, и люди стали понемногу из нор вылазить. Демоны сидели в тех штуковинах, что по небу ползали, и прямо оттуда бигемов по каким-то особым лучам отыскивали: лучи эти вроде как мозги испускают. Без крышек, стало быть, нельзя свободно по земле гулять. Летают демоны над землей и день, и ночь, чтоб им сдохнуть. Заметят хоть одного бигема или алба — и давай местность прочесывать туда-сюда, и карают нещадно, вытравливают, выжигают, выцарапывают, — камня на камне от людских убежищ не оставят. Так что крышки для охотников — спасение, они их невидимыми делают для тех небесных тварей.
Жаль только, что это белобрысые албы, а не бигемы крышки придумали, ну да ничего не поделать: приходится смиряться с этим досадным фактом.
— Сверим часы, громила? — предложил Свон. — На моих — двадцать три да еще пятнадцать. А свои-то еще не кокнул?
Сигурд глянул только для виду. Наручные часы ничего для него не значили. Доверял он тем часам, что в голове: чутью.
Он рывком накинул на плечи раму крышки, закрепил. Двумя резкими поворотами туловища надежность проверил.
— Ну че, ты, Обезьяна… айда? — покосился на Свона, с презрением ухмыльнулся: пусть, мол, и не мечтает, что он — Сигурд Дзендзель — его к себе в пару возьмет.
