Примерно в те же годы произошла еще одна наша хотя и заочная, но весьма памятная для меня деловая встреча с Райкиным. В 1977 году вышел в свет второй том «Русской советской эстрады», посвященный 1930—1940-м годам, где в одной из написанных мной глав говорилось о первых выступлениях Райкина, о создании Ленинградского театра миниатюр. Под гипнозом статей, посвященных Первому Всесоюзному конкурсу артистов эстрады, в которых писали о победителе — молодом 27-летнем Аркадии Райкине, я попросту отсчитала 27 лет от 1939 года, когда проходил конкурс, и в итоге в нашей книге появился 1912 год рождения вместо подлинного 1911-го. (Дата рождения Аркадия Исааковича — 24 октября, и во время конкурса ему действительно было 27 лет.) О своей ошибке я узнала... от Райкина. Встречавшиеся с ним общие знакомые передавали, что Аркадий Исаакович раздражен моей небрежностью, недоволен тем, что ему не показали текст в процессе подготовки к печати. Нечего и говорить, как я досадовала на свое легкомыслие. Как можно было не заглянуть в справочник, не проверить! Утешала себя лишь тем, что в третьей книге «Очерков» (М., 1981) ошибка непременно будет исправлена. Впоследствии Аркадий Исаакович никогда не вспоминал об этом неприятном инциденте, но, познакомившись с ним ближе, я поняла, как важна для него точность — в главном, в деталях, во всём, что касается работы. Попутно замечу, что он обладал великолепной памятью, в чем мне доводилось убедиться не однажды. «Он помнил всё, — подтверждал его младший брат Максим, — даже то, что было с ним в детстве, юности, с кем встречался, о чем говорил, что много лет тому назад репетировал и играл, помнил тексты песен, которые пел когда-то в спектаклях, давно забытых даже их авторами».
Еще до выхода моей книги (судя по словам, написанным Аркадием Исааковичем на титульном листе, доставившей ему удовольствие) Аркадий Исаакович по телефону попросил меня быть редактором его мемуаров. Работа над ними шла трудно, и увесистый текст, записанный с его слов театральными журналистами, не удовлетворял автора. Сознавая меру ответственности, я долго тянула с ответом, ссылаясь на работу над собственной книгой: «Вот выйдет, тогда...» Случайная встреча в Доме медработников на Большой Никитской, где отмечал некую памятную дату когда-то обитавший здесь известный любительский театр «Наш дом» (позднее там работала «Геликон-опера»), поставила точку в наших телефонных переговорах. О магнетизме взгляда Райкина упоминают многие. Этот сюжет запечатлелся в моей памяти, как на фотопленке. В комнате администрации, куда я заглянула, чтобы поблагодарить за приглашение руководителя «Нашего дома» М. Г. Розовского, среди присутствовавших был и Аркадий Исаакович. Увидев меня, стоящую у приоткрытой двери, он поднялся со своего места и, прервав общий оживленный разговор, молча устремил на меня взгляд. Немая сцена длилась несколько секунд, пока, не вьщержав этого взгляда, я не пробормотала: «Аркадий Исаакович, не смотрите на меня так, я сделаю всё, что вы хотите». После этих странных, непонятных присутствующей компании слов мне оставалось только закрыть дверь и быстро уйти. Так начался новый круг работы с Райкиным, продолжавшийся весь последний год его жизни.
