— Здравствуйте, Гермиона, — сказал он.
Она уставилась на него, всеми силами пытаясь определить, кому он был верен, лишь взглянув ему в лицо.
— Сорри?
Он улыбнулся ей такой улыбкой, которая сумела бы растопить любое женское сердце, выставляя на показ идеально прямые белые зубы.
— Нам не следует говорить здесь. За пабом есть сад, где не будет столько ушей, — сказал он, окидывая взглядом примерно дюжину посетителей, маленькими группами сидевших недалеко от них.
Она приподняла одну бровь:
— Если вы думаете, что я одна куда-нибудь с вами пойду, значит, Господь не одарил вас даже тем, что дал простым грызунам.
— Я понимаю ваши опасения, но вам ничто не угрожает… я, во всяком случае.
— Уверена, горожане Трои получили такое же заверение насчет коня.
Он повернулся и посмотрел ей в глаза:
— Вы пригласили меня сюда, чтобы выяснить, правда ли я темный колдун. Я пришел несмотря ни на что, чтобы сказать вам, что это не так. Я уже рискую своим прикрытием, если меня увидят с вами… я не могу рисковать быть еще и подслушанным.
Хоть Гермиона и понимала, что он запросто мог врать, у нее на сердце полегчало от искренности его слов.
— Откуда мне знать, что вы говорите правду?
— Ниоткуда.
Она долго смотрела ему в глаза.
— Ладно, пойдемте.
Они встали и вышли через парадный вход. Гермиона проследовала за Сорри в задний дворик. Они прошли по саду в затененный сквер с кругом из каменных скамеек. Он сел к ней лицом и скрестил ноги. Какое-то время они молчали.
— Как Лаура? — наконец сказал он.
В данный момент Гермиона не могла придумать подходящий ответ на столь отдаленный от цели их встречи вопрос.
— Нормально, — нужно было сказать что-то еще. Гермиона подумала о том грустном одиноком выражении, охватывавшем лицо Лауры, когда она думала, что ее никто не видит. — Она по вас скучает.
Он кивнул, и его лицо приобрело столь же тоскливое выражение:
— Как и я по ней.
— Я пригласила вас сюда не для того, чтобы говорить о Лауре.
— Нет, но не можешь же ты осуждать меня за то, что я воспользовался возможностью обсудить эту тему, — он прикусил губу и отвел глаза. — Ты пригласила меня сюда, чтобы увидеть, являюсь ли я кем-то, что ты даже не смогла заставить себя назвать в письме. Можешь ли ты заставить себя сказать это мне в лицо?
— Я могу, — раздался голос справа от Гермионы. Оба подскочили; она рукой схватилась за горло. Они уставились на Гарри, чья голова, а затем плечи и остальное тело, появились из ниоткуда, когда он стащил с себя плащ-невидимку. — Она пригласила тебя сюда, чтобы узнать, правда ли ты новая шавка Волдеморта.
