Он вопросительно на нее уставился.
— Ну… большинство людей уверены, что у нас с тобой секс на нерегулярной основе. Ты что, не знала?
Ее челюсти сжались, и она уткнула руки в боки — он сразу распознал позу “возмущения”.
— Я совершенно определенно ничего такого не знала! Как вероятно! Честное слово, неужели между двумя людьми не может быть близких, платонических отношений, чтобы остальные не высказывали всякого рода недозволительных инсинуаций? Как будто им больше делать нечего!
— На самом деле, так, скорее всего, и есть. И тебе следует признать, что это не такие уж недозволительные инсинуации. Честно, что бы ты подумала о мужчине и женщине, которые восемь лет своей взрослой жизни прожили в одной квартире?
— Я определенно не стала бы делать таких грубых предположений о том, чем они вместе занимаются, а чем нет! Все знают, что мы друзья, и все! Мы жили вместе лишь по финансовым соображениям, и лучше уж ты в качестве сожителя, чем какой-нибудь незнакомец с улицы! Не говоря уже о том крошечном факте, что мы оба встречались с кучей других людей за те восемь лет!
Они продолжили двигаться по коридору к холлу, где их ждали сожители.
— Вот видишь, это именно то, о чем я говорил. Чтобы быть шпионом, нужно уметь думать по грязному… ты бы не продержалась и двух секунд. Ты всегда ищешь всему самое приятное объяснение.
Она вздохнула и пошла дальше с побежденным выражением на лице.
— Да, полагаю, я просто чудачкой кажусь оттого, что такая доверчивая.
Гарри ухмыльнулся и обхватил ее одной рукой за плечи, к нему вернулось его солнечно-хорошее настроение.
— Может ты и чудачка, но я тебя люблю такой, какая ты есть.
Она бросила на него испепеляющий взгляд.
— Вот видишь, это такие комментарии заставляют людей думать, что мы с тобой в тихарку занимаемся любовью.
— Ой, пусть болтают. Это придает нам красок, ты так не думаешь?
— Тебе цветов больше не нужно, Мистер Парень — Шпионский Шеф, или как ты там еще зовешься.
Он снова остановил ее в коридоре.
— Гермиона… ты хоть понимаешь, что мы впервые за несколько месяцев по настоящему хорошо поговорили?
Она улыбнулась:
— Вполне. Надеюсь, я еще не разучилась это делать.
— О нет, это словно летать на метле — никогда не забываешь, как.
Они шли по коридору, перекидываясь словами, как теннисным мячиком. Гермиона чувствовала себя легкой, как перышко. Она думала, что будет чувствовать себя преданной, или выбитой из колеи, или отчужденной после знакомства с правдой о секретной жизни Гарри, но вместо этого чувствовала себя освобожденной… будто она вернула себе своего Гарри. В свою очередь ему, казалось, было гораздо легче, чем долгое время, но то, что они не обсуждали, все равно оставалось при них. Вопрос о том, что вообще на Гарри напало, и что это могло значить, висел над их головами серой тучей посреди ясного голубого неба… и для себя Гермиона уже решила, что если она понадобится, то без промедления придет ему на помощь, что бы он там ни говорил.
