Тайна, известная троим | страница 28
— Нет… Герми. А как же будет так тяжело страдать твой парень? — Кивнул в сторону Гарри Рональд.
— Я его развлеку, — откликнулась Джиневра, — но хоть на три — четыре дня перед отъездом, убытием в Хогвартс, ты приедешь? Да?
— Теперь — Да! — засмеялась Гермиона и обвила шею Рона руками, склеившись опять в красивом поцелуе, закрыв глазки и немного откинувшись назад, под натиском теряющего свою голову рыжего.
— Джинни! Не трогай… ай… мы не одни, блин, сумасшедшая, — шипел Гарри, отбивавшейся от горячей штучки, и успевший подумать, что же его ждёт в «Норе», если поездка в поезде оказалась такой приятной…
Через минут десять всеобщего, но довольно приличного любовного буйства, все отдышались, и стало возможно немного спокойно поговорить.
— Времени мало, скоро вас обоих начнут разыскивать, ваши половинки уже заметили, что игроки команды вернулись на свои места… — начала Гермиона. — Я, конечно, уговорю, родителей и на три — четыре дня приеду…
— Ура! — закричали Рон и Гермиона.
— А ты, «мой парень», чего Ура не кричишь? — съязвила Грейнджер в адрес Гарри.
Тут на Гарри что-то накатило, он вскочил с места и во всю мощь своих лёгких заорал Ура и бросился на Гермиону, быстро поцеловал в губы и рухнул на полку, закрыв голову руками и вопя — Я её парень! Я её парень! Я Избранный! Мне всё можно! Но так как его уже колотили трое, он затих, попытавшись свернуться в позу эмбриона. Но это мало помогло, и ржущая компания, не взирая на его Избранность, оторвалась на Гарри по полной.
Буйство быстро закончилось, так как сработали почти одновременно сигнальные заклинания на вход в тамбур вагона Дина и Лаванды. Джинни и Рон вскочили, столкнулись в дверях купе, отпихивая друг друга, явно перепутав стороны, куда им бежать, постепенно переходя на шаг в коридоре, чтоб не выглядеть очень подозрительно запыхавшимися. Хохот Гермионы и Гарри им в спину, а так же очередной удачный шлепок по высокой заднице Джинни, не успевшей вовремя увернуться от Избранного, свидетельствовал, что хорошее настроение не покинет всех четверых до самого Лондона. Брат с сестрой умчались. Понемногу между Гарри и Гермионой возобновился разговор.
— Герми, я конечно, очень счастлив за тебя и Рона, но и за Джинни тоже…
— А я очень счастлива за тебя и Джиневру. Как-то Рон попросил меня написать книгу, что чувствуют девочки, возможно, если я уцелею в этой войне, я ее напишу, а сейчас попробую, Гарри, объяснить, — и Гермиона закрыла лицо ладонями. — Понимаешь, Гарри, на войне каждый день может оказаться последним, если девушка любит по настоящему, она хотела бы осознавать, почувствовать в последний миг своей жизни, погибая в бою, если так, не дай Мерлин, случиться, что она, я была девушкой Рона, а Джинни — твоей, полностью и без остатка. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю…