Молодость и красота! Динамика и нежность! Преступные фантазии и их смелое воплощение! Гарри, обезумев от открывшегося перед ним зрелища, крепко прижался к спинке Джинни, его левая рука, проникнув в прорезь мантии, ласкает её высокую и упругую девичью грудь, правая рука скользит вниз и… встречается с рукой подружки, уже активно действующей там, ненамного опередив его. Приходится, молча, скрипя зубами, тяжело дыша просить, молить её о допуске на заветную территорию, она немного упирается, стонет, её грудь вздымается от возбуждения, бёдра двигаются, понемногу она уступает его настойчивым просьбам. Они объединяют свои усилия, и действуют совместно, в унисон. Джинни силой воли заставляет себя не закрывать глаза, так как то, что они тайно наблюдают, самое волнующее в их недолгой практике подсматривания за друзьями зрелище. Куда там картине стонущего и погибающего в медицинском пункте от любовной пытки Драко Малфоя…
Они окончательно теряют голову, когда видят, как Рон и Гермиона сплетаются в глубоком поцелуе, окончательно обессилев после такой любовной битвы, такой грандиозной скачки всадницы Апокалипсиса. Гермиона на спинке, тяжело дышит, Рон чуть сбоку, нависает над её личиком и нежно, глубоко целует её в губки. Но, змей, милый Агасфер, не дремлет, осторожно, очень аккуратно скользит он между ног возлюбленной Рона, а по движениям её стройных ножек, по медленно двигающимся стопам и побелевшим кулачкам Грейнджер, безуспешно пытающихся вцепиться в покрывало на кровати, видно, что настоящий древний, легендарный дамский угодник не оставит своим раздвоенным шаловливым язычком в покое настоящую дочь Лилит или Евы. Не важно, что она уже в полубреду, её силы на исходе, змей не остановится, пока не вознесёт её, полностью, казалось бы удовлетворённую и счастливую, на очередные сверкающие вершины, непостижимого простым смертным блаженства. Кто сказал, что лучшее враг хорошего? Это не про них…
Медленно усиливаясь, звучит песня: «И Одо-героя домой отнесли, туда, где резвился он в малые лета…» Хагрид громко топая и гремя всем, чем только можно, ломая всё, что можно сломать по пути домой, ясно даёт сигнал — вам пора валить. Шоу закрывается. Все получили ясный сигнал, что резвиться надо заканчивать, а то профессор осерчает, возьмёт и снимет сразу очков четыреста с Гриффиндора, за один тихий волшебный вечер, и личные связи никак не помогут…
Глава 17. Гриффиндор против Слизерина
Обычное вечернее Гриффиндорское столпотворение. Все скачут или стоят на головах, старосты пытаются наводить порядок, но теперь это мало помогает, так как этот плут, этот клоун, треща на хвосте какой-то трещоткой, изображая очень большую гремучую змею, погнал в эту самую минуту стайку третьекурсниц в сторону спален девочек. Слава Мерлину, что лестницы, ведущие к девчонкам воспринимают его в соответствии с половой принадлежностью, и в очередной раз под сигнал ревуна и гомерический хохот, обиженный гад скатывается в общую гостиную. Тем не менее, Агасфер прекрасно освоился на факультете. Братья Криви ловко научились, используя закон об элементарных трансфигурациях Гэмпа, его пищевого исключения, доставать заклинанием молоко с кухни у эльфов и поить этого гада из мисочки в воздухе. Удивительно, что эта змеюка очень любит молочко, и при его появлении в гостиной впадает в полный маразм, теряет волю. Прикидывается шлангом. Сначала, его появление в общей гостиной комнате факультета вызвал ужас. Но Гарри доходчиво объяснил всем красно-золотым, что символы факультета Слизерин, умные представители сообщества ползающих гадов, переходят на сторону Гриффиндора. Патологически боящаяся змей Парвати, рухнув в кресло, еле-еле прошептала, — Главное, чтобы не было массового перехода… Агасфер очень смутился, что так напугал смуглую длинноволосую красавицу индианку. По просьбе этого искусителя, Гарри подсказал Парвати Патил, как справиться со своим старым детским страхом. Это как борьба с боггартом. Смех! И вот, под хохот всего факультета, этот клоун танцует на своём хвосте, выглядывая из большой плетеной корзины, держа в своей пасти от неё крышку, с идиотским выражением на лице (если у змеи вообще может быть лицо и тем более с идиотским выражением). Змий медленно извивается, изображая индийскую кобру, под мелодию факирской дудочки уличного индийского заклинателя, на которой под громкие аплодисменты благодарных зрителей, играет близняшка. Она почти победила свой древний страх. Но как девушка визжала, когда её заставили-таки погладить этого скользкого гада! Иногда он любит висеть на спинке кресла, слегка опираясь на плечи сидящего в нем хозяина. Избранный почесывает его пальцем, выслушивая отчёт о том, что змей сегодня видел или слышал. Ведь он очень многое видит и чувствует, что люди совсем не замечают, или не придают никакого значения. Старосты ворчали, но железный аргумент Поттера, что держать настоящего льва, символ Гриффиндора, в общей гостиной вообще невозможно, подействовал. Прижился, в общем, мерзавец. Ну, нельзя же, право, обижать такого милого «ужика»? Любой злодей может ни за что бедную неядовитую змейку обидеть. Древнего дамского угодника…
