Рики сбросил одежду, аккуратно сложил брюки, повесил на спинку стула синий блейзер и тяжело опустился на край кровати. В ящике ночного столика лежало снотворное. Рики проглотил таблетку, надеясь, что та быстро погрузит его в глубокий сон без сновидений.
Первая пациентка последнего предотпускного дня появилась ровно в семь утра. Сеанс, по мнению Рики, прошел неплохо. Ничего особенного, ничего драматичного. Но определенный, причем устойчивый прогресс был налицо. Когда он, легко кашлянув, пошевелился в кресле и сказал: «Ну что же, боюсь, на сегодня наше время истекло», молодая женщина, которая как раз описывала сомнительные способности своего нового любовника, вздохнула: «Ладно, посмотрим, может, за этот месяц он никуда не денется», что вызвало у Рики улыбку.
Да и весь этот день шел, казалось, обычным заведенным порядком. В полдень Рики вышел на привычную прогулку. Впрочем, ему не один раз пришлось подавить желание обернуться и посмотреть, не идет ли кто за ним следом. Возвратившись в квартиру, он вздохнул с облегчением.
Послеполуденные пациенты мало чем отличались от утренних. Кое-кто из них говорил о предстоящем отпуске с горечью: ничего другого Рики и не ожидал.
Без одной минуты пять Рики услышал троекратную погудку звонка. Он встал и подошел к двери. Мистер Циммерман не любил дожидаться в приемной. Он появлялся за несколько секунд до начала сеанса и рассчитывал, что его немедленно впустят в кабинет. Однажды в морозный зимний вечер Рики подглядел, как он расхаживает по тротуару перед домом, каждые несколько секунд гневно поглядывая на часы, словно норовя подстегнуть время. Рики каждый будний день распахивал дверь кабинета ровно в пять, позволяя разгневанному Циммерману проскочить вовнутрь, рухнуть на кушетку и без промедления приступить к ядовитому монологу, посвященному несправедливостям, которые сотворили с ним за истекший день. Вот и сегодня Рики, глубоко вздохнув, придал лицу по возможности непроницаемое выражение и открыл дверь.
Однако Роджера Циммермана в приемной не было.
Вместо него перед Рики стояла эффектная, великолепно сложенная женщина в длинном, черном, стянутом ремнем плаще и темных очках, которые она сразу сняла. Под очками оказались живые зеленые глаза, вперившиеся в Рики пронзительным взглядом. Рики дал бы ей немного меньше тридцати — возраст, в котором красота женщины достигает полного расцвета.
— Простите, — неуверенно сказал Рики, — но…
— О, — весело откликнулась женщина, тряхнув светлыми, доходившими ей до плеч волосами. — Циммерман сегодня не придет. Я вместо него.
