В забегаловку вошел человек и взгромоздился на табурет, стоявший через один от Харрингтона.
— Привет, Глэдис, — гаркнул он, затем заметил Харрингтона, хлопнул его по спине и рявкнул: — Привет, приятель! Твое имя в газете.
— Угомонись, Джо, — сказала Глэдис, — Чего тебе?
— Тащи-ка кус яблочного пирога да чашку кофею.
Мужчина был крупного сложения, руки его поросли густыми волосами, а на рубашку был нацеплен значок водителя грузовика.
— Вы что-то сказали насчет моего имени в газете.
Джо прихлопнул к стойке сложенную газету.
— Прям на первой странице. Статья и твой портрет, — Он указал замасленным пальцем, рыкнул: — Свеженькая, прям с типографии, — и расхохотался.
— Спасибо.
— Валяй, читай, — шумно подзуживал Джо, — Или тебе не интересно?
— Разумеется, интересно.
Заголовок гласил:
ИЗВЕСТНЫЙ ПИСАТЕЛЬ УХОДИТ ОТ ДЕЛ
— Значит, отваливаешь, — ревел водитель. — Тут я тебя поддерживаю, приятель. Сколько книг ты накатал?
— Четырнадцать.
— Глэдис, ты подумай! Четырнадцать книг! Да я за всю жисть столько и не читал…
— Джо, да заткнись ты наконец! — Глэдис швырнула ему под нос пирог и кофе.
В статье говорилось:
«Холлис Харрингтон, автор романа “Взгляни на мой опустевший дом”, за который он был удостоен Нобелевской премии, после публикации своей последней книги “Вернись, душа моя ” прекращает литературное творчество.
Сообщение было дано в вышедшем на этой неделе номере журнала “Ситуация”, в статье литературного обозревателя Сэдрика Мэдисона.
Мэдисон пишет, что в печатающейся книге писатель наконец окончательно сформулировал идею, сложившуюся у него тридцать лет и тринадцать книг тому назад…»
Рука Харрингтона инстинктивно стиснула и скомкала газету.
— Чё такое, приятель?
— Нет, ничего.
— Этот Мэдисон — пройдоха, — заявил Джо. — Ему верить нельзя. Он полон…
— Он прав. Боюсь, что он прав, — ответил Харрингтон.
«Но он-то откуда знает? — спросил он себя. — Откуда это стало известно Сэдрику Мэдисону, этому чудаковатому, одаренному человеку, практически поселившемуся в своем захламленном кабинете и пишущему нескончаемый поток компетентных литературных обзоров?» Особенно если учесть, что самому Харрингтону это стало окончательно ясно только сегодня утром.
— Те чё, пирог не по вкусу? — поинтересовался Джо. — Да и кофе остыло.
— Оставь его в покое, — с яростью вмешалась Глэдис, — Кофе я ему подогрею.
— Вы не будете возражать, если я возьму газету? — спросил Харрингтон у Джо.
— Валяй, приятель. Я с ней покончил. Читаю только про спорт.
