Гребец на ветер встречный ропщет,
Мы выйдем из дому как раз
К раздаче свадебных обедов
И будем праздновать победу,
И будет молод всяк из нас.
Мы восхитимся простотой,
С которой нам вину предъявят,
И каждый в кулаке раздавит
Сосуд стеклянный и пустой.
И боль из пальцев потечет,
И кровь по коже заструится,
И долго будет песня длиться,
И кто-то вспомнит и прочтет…
Пускай не наши имена
На полированном базальте.
Вот пьедестал. Кто смел – влезайте!
Давно ждет гения страна.
Молчит пластмассовая сволочь
Молчит пластмассовая сволочь
На полированном столе,
И за спиною встала полночь
С печатью скорби на челе.
Как до расстрела, до рассвета,
Не больше часа длится год.
Кто ведал, что дорога в лето
В печальный город приведет?
Семь цифр, набранных на диске,
И двухминутный разговор…
Отсюда до вокзала близко,
Но страшно выходить во двор.
Поезда, поезда —
Укрощенные черти земли.
Вы зачем, поезда,
В круглый город меня привезли?
Здесь чужая звезда,
И больное обидой жилье,
И дожди, словно режут живьем.
Опоздал.
Все живые уйдут,
Оставляя детей и стихи.
Гордецы на беду
Замолить не успели грехи.
Правда, грех не велик —
Не умели просить и прощать.
Прячу тело под кожу плаща,
Украдут.
Укажи наугад —
Обязательно в боль попадешь.
Каждый первый не рад,
Каждый третий продался за грош.
Я же вечно второй,
Только выйду – дожди и ветра.
Подожди, не тревожь до утра,
Листопад.
Ты меня извини,
Я сегодня ужасно устал.
Было много возни,
Даже брился, но лучше не стал.
Впереди пустяки и пропахший разлукой вокзал.
Всё, что мог, я уже рассказал,
Позвони.
Марине Кондратенко
Где воздух насыщен медлительной влагой
Из мощной реки, из дождей, Океана,
Глотаю простор, будто воду из фляги,
Легко превращаясь в подобье стакана.
И раненое сердце, прозрачное тело,
Душа растворилась в литой оболочке.
Ах, как я старался, ах, как мне хотелось
Поставить на странствиях тяжкую точку!
Но в городе, полном скабрезного гвалта,
Липучего солнца, суетной тревоги,
Я предощутил нетерпение галлов,
Ступивших на плиты Имперской дороги.
И то ли знакомая, то ли сестрица
От бед увела переулком глубоким.
Мне завтра лохматое небо приснится,
Амурская даль, человек синеокий.
На юге России – простор для кочевья,
На юге России – в полнеба заря,
А мне, постороннему, снятся деревья
В огне украинского октября.
И низкое небо в картинках созвездий,
И копь белогривый, и черт на трубе…
И я, посторонний, в уютном подъезде,
Покорный погоде, любви и судьбе.
Украина, Украина,
ты – печаль моя святая.
