...Дядя Никалоз порадовал нас игрой на чунире. У сванов два музыкальных инструмента: щипковый инструмент чанг, напоминающий лиру или кифару, с которой древние греки изображали предводителя муз Аполлона, и чунир, или чанур, смычковый инструмент вроде предка скрипки или скорее виолончели. Когда они звучат вместе, на чунире исполняют мелодию, а на чанге аккомпанируют.
По сванской легенде, чанг—это рука певца и музыканта Ростома, народного сванского героя, несколько напоминающего греческого Орфея. После смерти Ростома на его окостенелой руке сами натянулись струны. Чанг—инструмент печали. Когда-то на нем играли у постели умирающего, раненого воина или охотника, разбившегося в горах. Звук его успокаивает, как колыбельная песня.
Звучание чунира тоже весьма грустное. Чунир дяди Никалоза—круглый, обтянут кожей. Три его струны, изготовленные из конского волоса, натянуты на деревянный гриф и укреплены на колках. Смычок тоже волосяной. Щемящий, скорбящий звук чунира красиво сливался в мелодии с голосом старика. Пел дядя Никалоз, как и поют всегда под этот инструмент, с закрытым ртом, еле слышно. Музыка интимная, она не годится для большой аудитории. Зато, когда ты сидишь вот так рядом с семидесятивосьмилетним стариком и он, закрыв глаза, неторопливо выводит свою печальную песню, кажется, что это волшебник, играющий на струнах твоей души. Неизгладимое впечатление.
Церковь святой Ламарии (Богоматери) в Лахтаги считается женской. Церквей с одинаковыми названиями в Верхней Сванетии немало. И везде почему-то я встречал со стороны мужчин-сванов несколько ироническое отношение к церквам Ламарии. Они любят говорить, что женщины собираются сюда, чтоб посплетничать о своих мужьях, одних поругать, другими похвалиться, В местийской церкви Богоматери есть июльский праздник «Лильшоми». В этот день сюда собираются женщины селения и обращаются к святой—каждая со своими нуждами. Потом пекут лепешки и пьют араку. Находится церковь в ведении «фамильцев» Чартолани. Был здесь еще и другой праздник, собиралась молодежь, играла и веселилась, пела и танцевала до утра. Уже без всякой араки. В церквах Ламарии, которые мне довелось увидеть, внутри нет никакого убранства. Разве что плиты для приготовления лепешек, такие же каменные сиденья да пучок разноцветных тряпочек и лоскутков, привязанных в знак напоминания о своих просьбах. Обычай в общем-то не христианский.
Теперь Сети. Это сердце Сванетии, да простится мне такая затасканная метафора. Но иначе не скажешь. Сердце. Местиа—центр Верхней Сванетии, а Сети—центр Местии. Но не только. Это понятие тождественно для сванов понятию Родина, народ—всему самому дорогому для человека. По какому бы поводу ни было торжество, сваны поднимают тост за Джграг—«За наш Джграг». «Джграг не раз меня выручал,—говорил Миша,—как-то на стене Тютю-Баши была полная безнадега, не было выхода, надо было умирать. Все померкло, остался один Джграг. Он дал надежду и силы».
