Очень подходящее, надо признать, было название для столь угрюмого, мрачного, дикого места... И даже известие о появлении Зверя не помешало гугенотам в сентябре месяце отправиться туда и слушать проповеди. Я частенько встречался с детьми из семей гугенотов и отмечал про себя, что они, похоже, боялись Зверя гораздо меньше, чем мы, что меня очень удивляло.
Я уже говорил, что мои предки тоже были гугенотами, а некоторые члены нашего многочисленного семейства оставались ими вплоть до Великой Революции. В ту осень в Сен-Прива-дю-Фо Бог весть откуда прибыл дядя моего отца всеете с двумя сыновьями, то есть отцовыми кузенами. Жили они в Виваре, и по какой причине колесили по дорогам Жеводана, я не знаю, но, как водится, начались долгие разговоры у очага за кувшином доброго винца. Вот отцовы родичи и напомнили нам о кровавых подвигах драгун и молодых волонтеров-католиков, посланных во времена царствования Людовика XIV на подавление мятежа, поднятого гугенотами Севенн. Эти «миссионеры в сапогах», как их прозывали в народе, иногда проявляли чудовищную жестокость. Они грабили, жгли, насиловали и убивали. Дядя говорил, что в Жеводане было много таких мест, где каждый дом, взятый когда-то посланцами короля и католической церкви приступом, взывал к отмщению. Однако и наши родичи-гугеноты были вынуждены признать, что невозможно было бы найти лучшее применение драгунам (коих они называли «проклятым отродьем»), чем заставить их преследовать и травить Зверя. Правда, с той оговоркой, что драгуны не натворят столько же бед, как и само чудовище. Один из кузенов отца, по имени Гранжен, пожалуй, лишь назывался гугенотом, но на самом деле им не был. Он называл себя «философом», «вольнодумцем», а я в то время не знал, что означали сии мудреные слова. Так вот, Гранжен полагал, что Зверь есть не что иное, как стая огромных волков, появившихся на свет в результате случки волчицы с гигантским сторожевым псом, созданий свирепых, сильных, коварных. Гранжен готов был даже допустить, что Зверь есть Кара Господня, но недоуменно вопрошал, почему он всегда нападал на маленьких мальчуганов, девочек и женщин, но никогда не трогал мужчин, даже самых слабых, щуплых и низкорослых, даже самых дряхлых стариков? Нет, право, было во всем этом нечто странное, темное, подозрительное, как говорил Гранжен.
И правда, мне в то время уже было известно, что по деревням поползли весьма странные слухи. Если верить всем этим историям, у Зверя были замечены кое-какие черты-человека. Свидетели утверждали, что иногда чудовище ходило на задних лапах, совсем как человек. Некоторые слышали, как оно смеялось. Другие видели, как оно подбиралось к окнам и заглядывало внутрь домов, причём порой оно облокачивалось на подоконник, как деревенская кумушка, подошедшая поболтать с соседкой. Совсем недалеко от нас, в деревне Жюлианж, некий господин Пурше стрелял в Зверя однажды ночью, когда тот забрался к нему на гумно. Зверь, по его словам, словно бы споткнулся, упал, затем поднялся и умчался, ругаясь на чем свет стоит. Гранжен выслушал от меня все эти истории с величайшим вниманием. Однажды вечером отец спросил его:
