-- А если б вначале самца подбили, -- сказал Бульбутенко, -- самку б только и видели. Инстинкт у нее -- сохранение рода, поэтому убегает... Вот эту случайно сейчас...
-- Они, бабы, все такие, -- согласился Счастливчик. Он пнул шкуру ногой. -- Вот будет шуба для какой-нибудь заграничной сэрши...
-- А нам денежки, верно, старпом? -- засмеялся я.
-- Какие там денежки, -- поморщился Бульбутенко. -- Нам еще до плана тянуться... что до него... -- Бульбутенко показал ножом на солнце.
Бульбутенко вытер нож о мех и сунул его в чехол, а я сполоснул шкуру в воде -- она была очень тяжелая -- и бросил ее в бот, а потом расстелил шкуру на дне трюма, салом кверху, и снова помыл руки. Бульбутенко обтер руки сухой ветошью. Он никогда но мыл их на промысле, даже когда брался за еду.
-- Ты, Счастливчик, брось это! -- вдруг сказал он.
-- Что бросить? -- не понял Счастливчик.
-- Валять ваньку, -- разъяснил Бульбутенко. -- Ты что думал: выстрелил, и на этом дело с концом, так? А зверя за тебя будет теща разделывать?
-- Тут тебе одному делать было нечего, -- возразил Счастливчик.
-- Я не про это говорю. Я тебе вообще говорю, понял?
-- А если меня тошнит от этого...
-- Так на зверобоях не делается. Вот новичок работает, старается, учился б у него...
-- Я их, знаешь, где видел, твои зверобои? -- закипятился Счастливчик. -- Я хоть завтра уйду отсюда!
-- Куда ты завтра уйдешь? -- усмехнулся Бульбутенко. -- Ты б лучше спасибо сказал, что на бот взял. Я твою биографию знаю, только я тебя взял и все, так что не валяй ваньку, понял? -- Бульбутенко вырвал изо льда якорь и пошел к боту, а Счастливчик стоял на льдине с винтовкой в руке, чаек над ним кружило видимо-невидимо, только ему было не до них.
Посмотреть на Счастливчика, так вроде его сейчас чем-то кровно обидели -- такой у него был потерянный вид. А ведь старшина ему чистую правду выложил. За эти три с половиной месяца, которые мы вместе работали, Счастливчик у меня в печенках сидел. Я его поведение никак не мог объяснить: или у него характер такой дурной, или он вообще малость стукнутый. Удивительно было другое -- то, что Бульбутенко возится с ним. Ведь попасть на бот удавалось не каждому, только крикни на судне -- от желающих не отобьешься. И было отчего: одно дело, когда ты вкалываешь у вонючей мездрильной машины, где каждый над тобой начальник, и совсем другое, когда целый день в море, на свежем воздухе... Бульбутенко, можно сказать, впервые выговаривал Счастливчику, и я был доволен, что он, наконец, добрался до него. Уж Бульбутенко он не посмеет ослушаться: как ни верти, наш старшина на судне -- старпом, второй человек после капитана.
