Мы неторопливо шагали по вымощенным плиткой улицам среди незаселенных еще домов. Я казалась себе сиротливым носком в только что купленном шкафу – чистота, порядок… и гулкое одиночество пустоты.
Лоуренс остановился, поднял голову, посмотрел вверх, на купол, и вздохнул:
– Даже звезд не видно… И никаких рассветов и закатов. Разве это жизнь в закрытой коробке? Добровольное заключение.
Он опустил глаза, попинал носком башмака плитки тротуара.
– Ни травинки под ногами! Знаешь, Женя, мои близкие… Много лет назад стали маленькими коробочками вместо людей. Я даже не знаю, где они – уже здесь, на орбите, или еще в космосе, на подходах к Солнцу? Временами мне кажется, что они остались теми же, кем были когда-то, а я изменился,. Стал старше, нуднее, брюзгливее… хотя и научился приспосабливаться к любым обстоятельствам. А они… легкомысленные, жизнерадостные, привычные к комфорту… они вернутся к своему привычному облику и попадут под такую вот крышу… и встретят после стольких лет разлуки меня, нынешнего… а совсем не того, с кем когда-то расстались… – и быстро пошел вперед.
Ну вот, похоже, сегодня и у Лори настроение никуда не годится. Я догнала его, спросила:
– Ты боишься встречи с ними?
– Уже нет, – бросил он, не сбавляя скорости. – Успел привыкнуть к мысли, что прошлая жизнь ушла, все кончено. Но обязательства перед ними… перед ней… пока еще остались, и только она может решить, нужен я ей или нет.
Я с трудом поспевала за ним.
– Лори, но ведь ничего не кончено, с чего ты взял? Твои близкие по-прежнему любят тебя… И она…
Он резко остановился, схватил меня за плечи и потряс.
– Как ты не понимаешь? – закричал он. – Того меня больше нет!
Пустынная улица отозвалась истерическим эхом, повторяя за ним:
– Не-е-ет… не-ет… нет…
Оттолкнув меня, Лори сел на тротуар и мрачно замолчал. Я пристроилась рядом. Мне нечего было ему сказать, и как утешать людей в таких ситуациях, я не знала. Вздохнула и погладила его по плечу.
– У нас есть такая дурацкая присказка, которой мы утешаемся в трудных обстоятельствах – все к лучшему в этом лучшем из миров.
Он печально усмехнулся:
– В лучшем… Иногда мне кажется, что выхода нет и не будет. И тогда хочется, чтобы все поскорее провалилось в ненавистную дыру, лишившую меня моей прежней, настоящей жизни, и чтоб от меня не осталось ничего, что может страдать. Глупость, конечно, но иногда мысли заедают до полной тошноты. Прости, что-то я расклеился. Давай соображать насчет возращения.
