Поддерживаемый этими неоценимыми союзниками, Сиббер в самый подходящий момент издал свои эпохальные «Комментарии к путевым запискам императора Антония». На первый взгляд может показаться странным, что столь своеобразный труд составил целую эпоху в науке, но, как известно, ценность всякой работы состоит не в ее содержании, а в методе анализа. Ну, а метод у Сиббера был непревзойденный. Сами путевые записки были помещены в виде сносок, в то время как сноски, составлявшие комментарий, превратились в текст. На первых страницах Сиббер корректно, но беспощадно разгромил всех современных историков, за исключением Чолмпа. Затем с несравненным красноречием он в строках, известных ныне каждому школьнику, который учится не в бесплатной школе, излил свою печаль по поводу упадка и гибели многих некогда великих и славных городов. В блестящей прозе, которая текла величественно и уверенно, он сетовал на унижение королевской власти, на торжество гнусной демократии и указывал, что пагубная война в Европе была делом рук вольнодумцев, социалистов и евреев. Но война, утверждал он, это пустяк, это лишь симптом недуга. Без власти аристократии, связанной с королем прочными узами, Англия и другие европейские державы погрязнут в крови и преступлениях. Затем музыка его прозы, словно лившаяся из труб органа, зазвучала в регистре отчаяния, и он почти стонал о том, что теперь «слишком поздно», что всякая власть обречена на гибель и для благородного духа не остается ничего иного, как созерцать могилы и прислушиваться к мышиной возне над увядшими надеждами человечества.
Это произведение вызвало те неблагоприятные отклики в печати, которые так полезны для репутации автора. Мелкие газеты его игнорировали, старые, видавшие виды борзописцы, которые не были в числе посвященных, издевались над ним, а двое сторонников Чолмпа превозносили его до небес. Но в основе всего этого лежали бесконечные толки, которые начались с тихого шепота и превратились в настоящую бурю. Знакомые герцогини Кэмпердаун разговаривали о сочинении Джереми за обедом, знакомые миссис Мэруэлл в Оксбридже поднимали брови при виде тех, кто не восторгался Сиббером, а Чолмп как бы вскользь замечал, что Сиббер «человек будущего». В скором времени о Сиббере заговорили не менее пяти тысяч человек и было распродано почти пятьсот тысяч экземпляров его книги. Здороваясь друг с другом, люди спрашивали: «Что вы думаете о Сиббере?», а отвечать на этот вопрос было принято так: «О дорогая, это удивительный человек! Он такой оригинальный и наводит такую тоску!» Люди, которые имели глупость спрашивать: «А кто такой Сиббер?», катастрофически теряли свое положение в обществе.
