— Это мой второй секрет.
— Тогда, вполне можно допустить, — продолжал рассуждать Николай, — что ты, вдобавок ещё и принцесса?
— Это третья тайна.
— Ну, хоть, что-то о себе можешь рассказать?
— Хоть что-то могу. Спрашивай.
— Ответь, чтобы я понапрасну не надеялся, у меня есть шанс быть с тобой?
— Ну-у-у, — протянула Евгения и задумалась. — Наверное, один крохотусенький шансик есть.
— И насколько "крохотусенький"? Один из ста? Тысячи? Миллиона? Не томи, пожалуйста.
— Погоди, посчитаю.
Образовалась довольно продолжительная пауза. Коля не находил себе места. Евгения продолжала молчать с лёгкой ухмылкой — явно издевалась. Наконец, не в силах больше терпеть, Николай спросил:
— Извини, что перебиваю, но можно попутно задам ещё один вопрос?
Евгения кивнула.
— Ты исполняешь желания каждого, если… если…
— Если они, например, касаются моих поцелуев? Это тебя беспокоит? — снова озвучила Колины мысли Златовласка.
— Нет, возможно, я не так хотел выразиться. Мне хотелось узнать… просто… ну… — начал мямлить Николай, соображая как выкрутиться из неловкого положения.
— Один из миллиарда! — вдруг выдала дама.
— Что? — не понял кавалер.
— Это твой шанс дружить со мной, если будешь мне врать. И это я ещё округлила в твою пользу.
— Прости. Именно о том я и думал спросить, — осознал свою ошибку Николай.
— Обманывать волшебницу нехорошо, — поучительно, но совсем без обиды сказала принцесса.
— Понял. Больше не буду.
— Знаю. Теперь твой шанс возрос до одного из… — бессовестная очередной раз замолчала, устремила невинные глазки к звёздам и беззвучно шевеля губами, делала вид, что опять считает.
Ну? — выждав, Николай несколько минут, показавшихся ему вечностью.
— …из одного! — сжалилась Евгения и смущённо уткнулась в мужское плечо.
— Спасибо! Клянусь, ты никогда не пожалеешь, связав со мной свою жизнь. Я люблю тебя и никогда не обижу.
— Угу, знаю.
— Ах, да — ты же волшебница.
Евгения подняла голову:
— Ну давай, спрашивай!
— О чём?
— Чувствую, что ещё тебя гложет.
— Ладно. Я переживаю по поводу того, что недостаточно красив и силён по сравнению с тем же Булатом. Опасаюсь, что однажды ты мне изменишь или вообще бросишь, променяв на более достойного.
— Дурачок, — усмехнулась Евгения. — Достоинства внутри тебя — в добром и отзывчивом сердце. И насчёт красоты заблуждаешься — ты очень даже ничего!
— Ну, ты, Коля, и конь! — донёсся из темноты знакомый голос. — Не успел его оставить на десять минут с незнакомкой, а они уже тут обнимаются. А говорил, что трусишь, стесняешься, что ком к горлу подкатывает, слова застревают.
