— Скажи-ка, Хубартис, ведь ты не один преследовал нас? Были еще корабли?
Аргосец гневно вскинул голову и увидел в глазах гиганта насмешку.
— Да, вышел еще один галеас. Почему ты сохраняешь нам жизнь?
— И береговым крепостям небось сообщил о побеге? Ты непременно должен был послать им весточку.
— Это неважно. Так почему же ты оставляешь нас в живых? — повторил Хубартис свой вопрос.
— Потому что, если я прав, то на берегу нас наверняка поджидают. Да только пыл их поостынет, когда они узнают, что в руках у нас заложники, да к тому же высокого ранга.
— Они все равно уничтожат тебя! Мы не так уж незаменимы.
— Да, пожалуй.— Урдус повернулся к Десмосу: — Значит, ты и есть брат Бетоса, да?
Вельможа не ответил.
— Ты что, оглох? Или тебе в бою отсекли язык?
Десмос по-прежнему молчал. У него горели щеки — это было видно даже при неярком свете костра. Урдус злобно оскалился и резко ударил пленника ногой. Соня рванулась, насколько позволяли оковы.
— Оставь его в покое!
— А, это ты, рыжая,— улыбнулся гигант.— Ты кто ему, жена?
— Ничья я не жена.
Урдус внимательнее присмотрелся к Соне.
— Ведь ты даже не аргосского племени, а сражалась, как тигрица. Что тебе надо среди этих слабаков?
Соня с яростью посмотрела в лицо Урдуса, от гнева у нее на скулах заходили желваки. Гигант злобно сощурился, но слишком поздно сообразил, что надо держаться подальше от воительницы. Девушка успела плюнуть вожаку в глаза.
Урдус зарычал, вытер лицо и замахнулся на Соню, но та молниеносно отшатнулась, и удар пришелся по воздуху. Гигант взревел: он заметил, что собравшиеся у костра приспешники видели его промах. Он наклонился к девушке и, схватив за волосы, притянул к себе.
— Подлая тварь!
Воительница со змеиным проворством рванулась вперед, острыми зубами впилась в нижнюю губу Урдуса и что было сил укусила — брызнула кровь, гигант взвыл от боли.
От костра донесся смех Алейлы.
Урдус стиснул кулаками голову Сони — костяшки пальцев впились в виски. Девушка начала задыхаться и отпустила губу гиганта. Пиратский вожак отшвырнул пленницу. При этом те, кто был скован с нею одной цепью, тоже попадали наземь. Она выпрямилась и, несмотря на боль, насмешливо уставилась на Урдуса, ощущая на губах вкус его крови.
Тот вытер распухшую губу, посмотрел на запачканную кровью ладонь.
— Мерзавка! — снова выкрикнул он и замахнулся. — Дрянь!
Но что-то остановило его — нечто, увиденное в стальных глазах этой рыжеволосой воительницы. Может быть, насмешка; может быть, та же ярость, которую и он, Урдус, часто испытывал к своим врагам; может быть, угроза мести.
