— Назад! — крикнул Хубартис.
Соня напряглась, ей хотелось броситься следом, но что это даст? Разве она может сделать то, что нужно, лучше Десмоса?
Тем временем судья наклонился, сорвал длинную ветку, мгновенно ободрал с нее листья и сунул заостренный конец в окровавленную рану последнего трупа на краю водопада.
Офалус медленно повернулся к нему.
— Атхари! — крикнул Десмос.— Выходи на бой! Ну, давай же, ублюдок!
Он метнул обагренную кровью ветку, как копье. Ветка вонзилась в глиняное тело чудовища и мгновенно была втянута внутрь.
— У меня есть еще! — крикнул Десмос.— Слышишь, глиняный урод, есть еще!
Он метнул второе копье, тоже смоченное кровью, потом — третье. Офалус заглатывал их и постепенно продвигался вперед. Огромная туша чудовища заслонила солнце, на его фоне Десмос, стоявший у подножия скалы, казался едва ли не карликом. Разгоряченный боем, он метнул последнее копье и рухнул в озеро, потеряв равновесие.
— О, Десмос! — вырвался крик у Сони.
Один из лучников, испугавшись за вельможу, поспешил выпустить стрелу. Она взмыла в воздух, тлевший наконечник разгорелся в полную силу, и стрела вонзилась в Офалуса. Но чудовище втянуло стрелу в себя, как ни в чем не бывало. Огонь не причинил ему ни малейшего вреда.
Десмос попытался встать, выбраться на берег, но скользкие камни не позволяли подняться на ноги. Он ухватился за мертвеца, и труп соскользнул в воду, еще больше мешая аргосцу. Он отчаянно забарахтался, поднимая тучи брызг.
Офалус двинулся к нему.
Омерзительная вонь от глиняной твари захлестнула вельможу, ему стало трудно дышать. А колосс был уже совсем близко, тянул к человеку свои жадные руки…
— Огонь! — что есть мочи заорал Десмос.— Огонь! Жгите его!
* * *
В воздух взвились полчища стрел. Они ударялись в Офалуса с резким звуком, большинство немедленно всасывались в тело глиняного истукана, но некоторые чудом продолжали гореть. Торопливо, но с опаской, аргосцы принялись обливать колосса маслом. Горючая жидкость вспыхнула, окутав чудовище огненным покрывалом. Тот встряхнулся, точно огромный пес, разбрызгивая капли горящего масла повсюду: на сухие ветки, валежник, мох… И вскоре в небо взметнулись языки пламени, деревья занялись огнем, черный дым, пахнущий кровью и тленом, затянул все вокруг. Офалус воздел руки к небесам и зашатался, с трудом удерживаясь на коротких массивных ногах.
Раздался ужасающий треск: это высыхала и лопалась глиняная корка, покрывавшая тело истукана. Осколки посыпались на землю.
