Зов арены | страница 14



Оповестивший о его приходе слуга выскочил из комнаты и через мгновение вернулся с серебряным подносом, на котором стояли бутыль, заткнутая пробкой, и позолоченный кубок.

После того как слуга низко поклонился и вышел, Куршахас откупорил сосуд и налил себе темно-красной жидкости, которая оказалась слишком густой, чтобы ее можно было принять за вино.

Хавлат не отрывал от него настороженного взгляда и, слегка поежившись, отвернулся, когда гость поднес кубок к губам и отпил из него. Затем

Куршахас промокнул губы салфеткой и надменно улыбнулся:

— Тебе неприятно?

— У меня мурашки по коже…

Куршахас рассмеялся глубоким гортанным смехом:

— Почему? Ты и сам — по-своему, конечно — такой же кровопийца, как и я. А если бы ты оказался на поле боя и тебе, как это произошло со мной, пришлось бы выбирать: питаться человеческой кровью и плотью, чтобы выжить и залечить раны, или умереть? Ты бы тоже предпочел кровь.

— Это было давно.

— А я привык, и мне нравится.— Куршахас снова поднял кубок.

Хавлат не мог на это смотреть. Он отложил вилку, потянулся к своему кубку, но тут же отдернул руку. Взглянув на музыканта, он приказал ему сыграть что-нибудь повеселее. Затем, повернувшись к Куршахасу, сообщил:

— Дело сделано. Сегодня.

— Ты об Эримиоре?

— Да. Мы взяли его вчера вечером. Судьи повели себя разумно, и сегодня днем его казнили. Толпа ликовала.

— Не сомневаюсь.— Куршахас мрачно улыбнулся.— Стало быть, мы в безопасности. Больше никто ничего не подозревает.

— Не знаю… — задумчиво протянул Хавлат.— Меня беспокоит его дочь.

— Да? И что же ей может быть известно?

— Ничего. Я уверен в этом. Но она ненавидит меня. Она выступала против меня в суде и, насколько мне известно, потом возвратилась, чтобы вытребовать встречу со своим стариком. Она меня не простит.

Куршахас пожал плечами:

— Возможно. Но спешить ни к чему.

— А я и не спешу. Но жизнь оставлять ей нельзя..

Его сообщник едва заметно усмехнулся:

— Прекрасно, друг мой, прекрасно. Но позже, когда придет время… — Он сделал еще глоток.

Хавлата невольно передернуло, когда он посмотрел Куршахасу в глаза – такие злые, холодные. Он поспешно отвел взгляд и принялся ковырять еду в тарелке, стараясь не смотреть на свой кубок с вином-

* * *

Таверна «Драконье Семя» едва вмещала посетителей, которые смеялись, шумели и тратили деньги, снова и снова обсуждая подробности казни Эримиора. И хоть стояла глубокая ночь, никто, похоже, не спешил домой. Толстый Обис — владелец таверны — стоял за стойкой, наблюдая, как служанки шустро разносят заказы, и беспрестанно улыбался. Отовсюду слышался звон монет, серебра и золота, и это не могло ему не нравиться.