- Ты что, вообще не выходишь? - Анастасия подняла удивлённо правую бровь. Ей было известно, что Целители не любят покидать Сады просто так, но что им запрещено выходить?
- Выхожу, - кивнула головой Светлояра. - Но только по делу - вылечить кого-нибудь. А чтобы просто выйти погулять мне надо сильного Тёмного, который бы щиты держал.
- Тёмного?
- Светлые щиты в моем случае бесполезны, - произнесла подруга и легла на траву.
- Тогда я пойду, - Настя в последний раз окинула взглядом поляну и встала. Отряхнула со штанов сухие травинки и направилась к жилым корпусам.
Яра же осталась молча лежать на траве.
В отличие от Цитадели в обители Светлых жилые здания не были частью главного корпуса, а стояли отдельно, утопая в пушистой листве. Небольшие двухэтажные домики, связанные между собой садиками и святилищами. Здесь редко бывали посторонние - Маги Света любили тишину и покой. Только пение птиц и шелест дерев, в которые изредка встраивался детский смех. Не потому, что малышне запрещали веселиться, просто редко, когда в одном доме жило больше двух-трёх детей.
Подойдя поближе, Она залюбовалась искусным рельефом, украшавшим ролитовые* стены. Её семья жила в доме древней постройки, и Настю всегда восхищало то мастерство, с которым строители создавали здание. Сейчас так не делают: стиль изменился, а цветы, изображённые на стенах, ещё тысячи лет назад погибли под лапами демонов.
Тряхнула волосами и улыбнулась, поймав солнечный зайчик. Хорошо здесь, здесь - Дом.
…только память… *ролит - внешне напоминает известняк, только зеленоватого оттенка, такой же мягкий, но грязь не притягивает, а отталкивает.
Настя мягко ступала по самоочищающимся коврам. И не единого звука, кроме шелеста листы и журчания фонтанчиков. В корпусах всегда царила тишина. Может оттого, что на каждой комнате навешан двухсторонний купол молчания, а может потому, что Светлые вообще шуметь не любили.
Коридор, сад с фонтаном, небольшая галерея. Дверь, несмотря на то, что открывалась она последний раз два года назад, даже не скрипнула. И семейные покои, простояв пустыми почти триста лет, казались жилыми.
Настя не любила здесь бывать, хоть и хранила одежду и другие нужные вещи. Ведь эти комнаты обставлялись и украшались Её родителями. В каждом штрихе память об отце, в каждом узоре на тканях о матери. Больно. Было, сейчас и будет. Но как можно отпустить их из памяти? Когда Она забудет, они умрут по-настоящему. А так… они живы, в Её глазах, в Её мыслях.
